Причины срыва прояснились лишь через много лет, когда в «Русском литературном архиве» (Нью-Йорк, 1956) были опубликованы выдержки из писем Маяковского к Татьяне Яковлевой, жившей тогда в Париже.
В этой публикации говорится: «Еще накануне поездки в Харьков Маяковский телеграфировал Татьяне Яковлевой в Париж: „Начале февраля надеюсь ехать лечиться отдыхать необходимо Ривьеру“».
В эти же дни он отправил еще две телеграммы, адресованные Татьяне Яковлевой, которые так же, как и стихи, посвященные ей, невозможно читать без волнения:
«Твои строки это добрая половина моей жизни вообще и вся моя личная».
И вторая:
«Я бросил разъезжать и сижу сиднем из боязни хоть на час опоздать с чтением твоих писем. Работать и ждать тебя это единственная моя радость». За неделю до этого Маяковский писал ей: «Письма такая медленная вещь, а мне так надо каждую минуту знать, что ты делаешь и о чем думаешь. Поэтому телеграмлю. Телеграфь. Шли письма — ворохи и того и другого». «Ты же единственная моя письмовладелица», ― отвечает он на упреки за дни без почты. «Ты все говоришь, что я не пишу, а телеграммы собаки, что ли?».
Незадолго до этого он рассказывал ей о том, как шла работа над «Клопом» — в день первого чтения комедии труппе театра Мейерхольда: «Что о себе? Мы (твой фатерман и я) написали новую пьесу. Читали ее Мейерхольду. Писали по 20 суточных часов без питей и ед. Голова у меня от такой работы вспухла (даже кепка не налазит). Сам еще выценить не могу, как вышло, а прочих мнений не шлю во избежание упреков в рекламе и из гипертрофированного чувства природной скромности (кажется все-таки себя расхвалил?)
Ничего. Заслуживаю. Работаю, как бык, наклонив морду с красными глазами над письменным столом. Даже глаза сдали — и я в очках! Кладу еще какую-то холодную дрянь на глаза. Ничего. До тебя пройдет. Работать можно и в очках. А глаза мне все равно до тебя не нужны, потому что кроме как на тебя мне смотреть не на кого. А еще горы и тундры работы…».
Татьяна Яковлева уехала из России в Париж в 1925 году по вызову своего дяди, известного художника Александра Яковлева. (У нее началось в ту пору заболевание легких, и там она собиралась лечиться). Маяковский познакомился с ней в Париже 25 октября 1923 года и до дня своего отъезда из Франции (3 декабря) встречался с ней ежедневно в течение сорока дней.
Об этом рассказала мне мать Татьяны Любовь Николаевна; она же познакомила меня с письмами дочери. В одном из них, например, было написано: «Если я когда-нибудь хорошо относилась к моим „поклонникам“, то это к нему, в большей доле из-за его таланта, но в еще большей из-за изумительного и буквапьно трогательного но мне отношения. В смысле внимания и заботливости (даже для меня, избалованной) он совершенно изумителен».
