Оживление, смех. Кое-кто реагировал немедленно, пристроив свои пальто на пустующие кресла. И вот уже зал принял вполне сносный облик — все пошло своим чередом.
...
Владимир Владимирович несколько мрачноват — предлагает «согреться бильярдом». Начинается своеобразное священнодействие. Первая проблема — выбрать хороший кий: тяжелый, длинный, прямой. Он проверял их в вытянутой левой руке, взвешивал один за другим и прищуренным глазом уточнял прямизну. Потом, отобрав кусок хорошего мела, деловито смазывал кий и смежные суставы пальцев обеих рук.
Шары любил ставить сам — это как бы часть игры.
Больше по душе была ему «американка»: самая простая из игр — бей любым любого. На другие игры не хватало терпения. Нравилась быстрая смена положений, движение и азарт. Такая игра частично заменяла физическую работу — ведь он почти не присаживался, шагая вокруг стола. Бильярд служил разрядкой в непрерывной и напряженной работе мозга. Но выключиться совершенно он не мог — то, прерывая игру, он что-то заносил в записную книжку, то как бы по инерции читал или, вернее, нашептывал готовые или строящиеся строчки, найденные рифмы. И наконец, бильярд — хотя и не массовый, но вид спорта.
Скажем, мне бильярд — отращиваю глаз…
В углу рта Маяковский мял одну за другой папиросы. Не докурив, прикуривал от нее следующую — за вечер опустошалась целая коробка. Подолгу был молчалив, сосредоточен. А то вдруг начинал сыпать остротами, сохраняя при этом серьезное выражение лица. Лишь изредка появится улыбка — так постепенно настроение менялось: шли стихотворные цитаты, перевернутые, комбинированные слоги. Партнер озадачен и, конечно, отвлекается от своих «прямых обязанностей».
Маяковский был искусным игроком и обладал тем преимуществом, что обеими руками (он был левша) с одинаковой силой и ловкостью владел кием. Помогал ему и рост: он доставал любой шар на самом большом столе. Но, пожалуй, основные его качества как игрока — настойчивость и выносливость.
Часам к четырем утра, когда я уже стоя спал, он подбадривал меня, напевая густым басом (в бильярдной мы были одни): «Еще одно последнее сказанье…». Эту арию он очень любил.
— Серьезно, еще одну последнюю партиозу. Я покажу класс! Кладу восемь шаров с кия (то есть подряд). Я ведь только разошелся… «Последних сказаний» набралось штук пять…
Огромные зеленеют столы. Поляны такие. И — по стенам, с боков у стола — стволы, называемые — «кий».
…
Какая сила шею согнет тебе, человечий азарт?!
