— А-а-а! — снова почтительно проговорили мы.
— Ну, объяснила, что во время войны растерялись… выехать тогда за рубеж было трудно… я сразу же написал ему… хотя адреса точного не знал… и она утверждала, что тоже написала.
— Извините, я должен идти — дежурство! — вежливо поднимаясь, проговорил милиционер.
— Нет уж, раз хотел — слушай! — Зотыч насильно усадил его за стол.
Тот покорно сел.
— С ребенком на руках! — торжественно произнес Зотыч.
Наступила пауза.
— Ну и что? — наконец не выдержав, проговорила мать.
— Все! — отрывисто вздохнул Зотыч.
— Как — все? — удивились мы.
— Все! — проговорил Зотыч. — Этот ребенок… вырос… примерно со шкаф… и выгнал меня… из моего собственного дома!
Зотыч заплакал.
Отец торопливо налил ему вина, подвинул стакан. Зотыч глубоко вздохнул, медленно выпил. Все молчали.
— А как же… отец… шкафа? — спросил я.
— Умер! — резко ответил он.
— А что… своей семьи… у вас так и не было? — сочувственно проговорил милиционер.
— Вот моя семья! — вдруг показал Зотыч на нас.
— Кто ж, интересно, вы им будете? — ехидно спросил милиционер. — Дядя? Или внучек?
— Брат! — произнес Зотыч.
— У меня, вообще, уже есть два брата, — растерялся отец. — Ну что ж… пусть будет третий! — Он смущенно пошел к Зотычу.
Они обнялись. Милиционер уехал.
Впрочем, несмотря на все это, и на приглашения наши и Левана, Зотыч ночевать тут отказался, ушел к себе в лес, как партизан.
И в Ленинград ехал он не с нами, а параллельным курсом в товарном составе.
— Даст еще нам жизни этот братец! — ворчал в купе отец, видно жалевший о своем душевном порыве. — Но — уж больно вечер тогда был хороший!
Он вздохнул.
— Да только в жизни чаще бывают другие вечера, менее радостные! — сказала мать.
И вот — утро, и я снова в нашей квартире, в которой не был два года! Последний год мы жили на метеостанции на острове, а до этого еще год — высоко в горах, где к тому же угодили в землетрясение.
— Умеешь ты хорошо устраиваться! — после землетрясения сказала мама отцу.
— Ничего… закаляйтесь! — сказал на это отец и на следующий год устроился на остров.
— Его, видите ли, интересуют перистые облака! — с насмешкой говорила мама ему. — А нам-то что толку от этих перьев?
Но толк, надо признать, конечно был. Никогда до этого в моей жизни не было таких длинных, наполненных лет — каждый год — как целая жизнь! Сколько людей я повидал, сколько чудес!
Это, конечно, все очень хорошо, но и вернуться в свою квартиру после долгих странствий тоже приятно!
