Проснувшись, я вышел на нашу светлую кухню (занавески мама не успела еще повесить, поэтому пришлось даже зажмуриться), постоял, принюхиваясь… нет, запахи какие-то новые, ни о чем мне не говорят. Налил в чайник из медного старинного крана воды (кран я помнил, часто его вспоминал), поставил на газ. Потянулся — и пошел осматривать квартиру: интересно, как она мне покажется, после долгого отсутствия? Вчера ворвались сюда только поздно вечером, бросили прямо в прихожей вещи.
— Ну… будьте как дома! — устало улыбнулся отец.
И сразу завалились спать — все-таки дорога была долгой и тяжелой. И вот — утро. Наш песик Чапа шел по квартире за мной, — видно, подзабыл, что где здесь находится.
…Я открыл высокую белую дверь в большую комнату… Точнее, эта комната была не большой, а длинной. В раннем детстве (я почему-то это явственно помнил) я любил устраивать в этой комнате тир — причем папа мне говорил, что это не тир, а целый кукольный театр; в дальнем конце комнаты я составлял целые сценки из игрушек, например, сажал в кузов грузовика жирафа и медвежонка, будто они беседуют, или делал из кубиков трон и сажал на него куклу в кокошнике, потом кидал в них мячиком из другого конца комнаты… где теперь все эти игрушки? Ничего не осталось! Мебель была сдвинута в угол, комната была пустой, шаги раздавались гулко. Я посмотрел на отопительную батарею в углу. Когда-то мы с моим однокашником Генкой Лубенцом перестукивались по батарее. Два удара — иду к тебе! Два удара в ответ — иди!.. Как, интересно, он поживает, Генка?.. И что, вообще, произошло в моем классе за два года? Пойму ли, вообще, об чем речь? Не отстал ли? Поговорить, что ли, с Генкой? Я дернулся к батарее, потом застыл… Да вряд ли он помнит наши детские перестукивания — все, ясное дело, уже другое, старое потеряно безвозвратно… Но тут я решительно направился к батарее, поднял с пола отцовский ботинок и два раза стукнул по батарее. И тут же, через секунду, раздались два ответных удара! Гена на месте! Все в порядке, словно я и не уезжал. Честно говоря, это здорово подбодрило меня. Я быстро оделся и пошел наверх.
Однажды Генка, поругавшись с отцом, долго жил у нас. Отец его работал слесарем, но почему-то обязательно хотел, чтобы Генка получил высшее образование и стал врачом, а Генка этого не хотел, что и доказывал своими отметками. Однажды после очередной ссоры Генка пришел со всем своим инструментом к нам, целые дни тяжко вздыхал, выпиливал лобзиком полочки, вешал их, узорчатые, нам на стену. Однажды, помню, очень художественно выпилил из фанеры свою любимую оценку — двойку.
