— В сумке что-нибудь ценное, мадам? — спросил бармен.
— Да. Так глупо, что я ее забыла.
У нее был чистый и твердый голос. Я смутно подумал, что глаза ее, спрятанные за темными стеклами очков, должны быть такими же твердыми.
— Не лучше ли вам проверить, все ли на месте? — сказал бармен.
— Пожалуй, вы правы.
Я подумал, не выручит ли меня молниеносный прямой правой, но тут же решил, что ничего из этого не выйдет. Бармену, судя по его виду, в свое время перепало много молниеносных прямых, и они явно пошли ему на пользу.
Она прошла мимо меня в кабинку и взяла сумочку.
Я наблюдал за ней с едва бьющимся сердцем. Она вышла из кабинки, с невозмутимым видом открыла сумочку и заглянула внутрь, затем тонкими пальцами с перламутровыми ногтями пересмотрела ее содержимое.
Бармен тяжело дышал, бросая быстрые взгляды то на меня, то на нее.
Она подняла глаза.
Вот и все, подумал я. Еще полчаса, и ты в камере.
— Нет, ничего не пропало, — сказала она, затем медленно повернула голову и посмотрела на меня в упор. — Спасибо, что заметили. Боюсь, я очень невнимательна к своим вещам.
Я промолчал.
— Все в порядке, мадам? — спросил бармен с просиявшим лицом.
— Да, благодарю вас. — Она взглянула на меня, но зеленые круги ее очков ничего мне не сказали. — Мы могли бы отметить это дело. Можно мне угостить вас, мистер Барбер?
Значит, она знала, кто я такой. Впрочем, стоило ли этому удивляться. В тот день, когда меня выпустили из тюрьмы, в «Геральде» появилась моя фотография. Подпись сообщала, что я освобожден, отбыв четырехлетний срок за неосторожное убийство. Не забыли упомянуть, что я совершил его в пьяном виде. Это была хорошая фотография, причем на первой полосе, где никто из читателей «Геральда» не смог бы ее пропустить. Всего лишь один из приемчиков Кьюбитта.
В ее голосе прозвучали категорические нотки, которые подсказывали мне, что было бы неразумно отклонять приглашение, поэтому я сказал:
— Спасибо, хоть это совсем не обязательно.
Она повернулась к бармену.
— Два виски с содовой, и побольше льда. — Затем прошла мимо него и села за мой столик. Я сел напротив.
Она открыла сумочку, вынула золотой портсигар и предложила мне сигарету. Потом взяла себе, щелкнула золотой зажигалкой, и мы по очереди прикурили — сначала я, потом она. К этому времени вернулся бармен с двумя порциями виски с содовой и льдом. Он поставил их на стол и ушел.
— Как вы чувствуете себя на свободе, мистер Барбер? — спросила она, выпуская дым из ноздрей.
