Бурцев и Вольфган ещё долго говорили, о чём-то споря друг с другом, а в чём-то друг с другом соглашаясь. Но оба твердо стояли на одном: виной всему человек с его семью грехами.
Интриги всегда есть в любом коллективе. И те, кто плетёт их, похожи на свиней, роющихся своим пятачком в дурно пахнущей грязи и брызгающих этой вонью на всех окружающих. Они сами эту грязь делают, выбрасывая из себя зловоние, из чего они состоят. И всё это делается из зависти, в силу своего низкого интеллекта и бескультурья, в силу своей неспособности достичь уровня своего окружения.
Когда Бурцев принимал полк, коллектив полка показался ему несколько скованным. Полк был некой застывшей моделью общества тридцатых годов. Коллектив был какой-то зажатый, люди боялись свободно говорить, отсутствовала всякая инициатива. Бурцев долго искал причину и, наконец-таки, докопался до истины. Причиной всему был страх перед досрочным откомандированием назад в Союз. За границей платили два оклада: один в марках на руки, а другой в рублях шёл на сберкнижку. Потеря такого материального стимула никому не была интересной. Вселяла этот дух неуверенности, дух нестабильности, дух страха некая группа. Возглавлял её офицер особого отдела капитан Чулков и замполит полка подполковник Дрофинов. Они окружили себя верными помощниками, в основном политработниками. Некоторые офицеры, выражающие недовольство этой группой, были досрочно откомандированы. Под диктовку капитана Чулкова несколько офицеров-стукачей, строчили доносы: кто-то отличается неблагонадёжностью, другой имеет контакты с иностранцами. Или употребляет спиртные напитки, с конкретным указаниям даты и времени, потому как эти «источники» сами с ними и употребляли. А во время борьбы властей с пьянством это был весомый аргумент. Чулков отправлял донос по линии КГБ вверх, там докладывали главкому, и в полк шёл приказ за подписью главкома о досрочном откомандировании офицера в Союз. Чулков ухватил ту самую болезненную ниточку. И теперь пытался любого посадить на крючок. Сам же Чулков был чекистом сталинских времён. Ничто человеческое было ему не чуждо. Он любил женщин, хорошо выпить и закусить. Он приходил к замполиту часто домой, где они устраивали шумные застолья. У него была особая причина быть у замполита частым гостем. С женой Дрофинова у него была интимная связь. На конспиративной квартире, выделенной для нужд КГБ, он встречался со своими «источниками» и «источницами», иногда эти встречи переходили в близкую связь. Это становилось известно в полку, потому как «источницы» делились сокровенным со своими подружками, а подружки разносили дальше. И неслось все, как брехня по селу. За его деяния Чулкова в полку никто не уважал, многие боялись. После приезда немцев отношения с Бурцевым ещё больше усложнились. Чулков был недоволен, что его не пригласили — взыграла гордыня. Он велел Дрофинову назначить двух верных ему офицеров следить за Бурцевым и записывать в тетрадь каждое его передвижение. Дрофинов тоже был обижен на Бурцева, после того, как тот провёл с ним «душещипательную» беседу по поводу частых, шумных вечеринок у него за стенкой. И поэтому встретил предложение своего тайного патрона с большим удовольствием.
