— Да, ну вас, — Бурцев расхохотался. — Позовите Сергей Сергеевича.
Зампотылу, коренастый, лысоватый подполковник, появился тут же.
— Сергей Сергеевич, к нам гости прибудут.
— Я уже в курсе дела. Черняк мне говорил. Мои подчинённые уже занимаются этим вопросом.
— Молодцы, какая слаженность. Если бы на полигон, как на пьянку, командиру делать было бы нечего, — сказал Бурцев и улыбнулся.
— Вы думаете, мне приятно этим заниматься, от прохиндея начпрода быть зависимым? Он ворует, а я вынужден молчать, потому что сам сегодня его заставляю это делать. Знаете, Василий Петрович, чем отличаетесь вы от командира немецкого полка. У него для этих дружеских встреч есть представительская статья, государство для этого выделяет деньги, а вам надо всё украсть, списать на дополнительное питание солдат или на краску.
Немцы прибыли точно в назначенное время. Потом Бурцев часто удивлялся их пунктуальности. В начале разговаривали в кабинете командира полка, знакомились, пили кофе. Спустя полчаса в кабинет зашёл зампотылу и кивнул Бурцеву головой. Тот встал и пригласил всех в офицерскую столовую на ужин.
Гости были без переводчика. Командир полка, молодой худощавый немец по имени Питер, учился в той же академии, что и Бурцев, и в этом году был назначен на полк. Он прекрасно говорил по-русски. Его два зама, молодые, подстать командиру полка, абсолютно не говорили ни одного слова, и, когда кто-нибудь из русских пытался с ними заговорить, они только жевали и в ответ кивали головой. Военком, лет сорока пяти, коренастый толстый немец, тоже по-русски не знал ни одного слова, зато его замполит, старый немец лет пятидесяти семи, говорил на русском лучше всех, почти без акцента. Он взял на себя функции переводчика, и быстро, почти синхронно, переводил. После изрядно выпитого, как ни странно, но публика стала понимать друг друга. Видать, пьяный человек уходит от Бога. И с него снимается гнев, который Бог возложил на людей в период строительства вавилонской башни, и человек на подсознательном уровне переходит на тот единый язык, которым владели люди до ее строительства. Офицеры вели диалог друг с другом, размахивая руками, объясняясь жестами и вперемежку русскими и немецкими словами, иногда вставляя английские, оставшиеся в памяти после школьной и курсантской скамьи. Бурцев завёл разговор с замполитом военкомата.
— Вольфган, вы очень хорошо говорите по-русски. Вы учились в Союзе?
— Нет, никогда не учился. Я в России был ещё ребенком, до войны. Во дворе играл с русскими мальчишками, там и научился.
