Как только красноармейцы покинули палатку, доктор вдруг воздел глаза к небу и зачастил:
- Отче наш! Иже еси на небеси, да святится имя твое, да прииде царствие твое….
Дочитав молитву и осенив себя крестным знамением, доктор твердым голосом произнес: «Скальпель!», и протянул руку за инструментом.
Операция затягивалась. Уже два часа бойцы слонялись под палящими лучами немилосердного азиатского солнца, а доктор все не выходил. Так, в томительном ожидании прошел еще час, и, наконец, полог платки распахнулся, и доктор вышел на солнцепек, на ходу сдирая с себя насквозь пропотевший халат.
- Ну что, доктор? – кинулись к нему со всех сторон бойцы.
- А не свернете ли вы мне, братцы, цигарку? – вместо ответа промолвил доктор усталым голосом. – Вот не курил я всю свою жизнь, а сейчас, страсть как закурить хочется….
Тут же десяток рук потянулся к доктору, дымя ароматным трофейным турецким табаком, домашним самосадом и афганским чарсом. Доктор наугад взял из чьих-то рук цигарку и, глубоко втянув дым, закашлялся….
Доктор не сел – упал на кем-то услужливо подставленный снарядный ящик, отбросив в сторону окровавленный халат и перчатки.
- О-о, как пробрало, - выкашливая дым и отирая выступившие слезы, сказал доктор. – Хорош табачок!
- Ну, давай, не томи, Иван Викентьич, - грозно щуря глаза, произнес комиссар полка Глазьев.
- Извлек, извлек пульку-то, - все еще прокашливаясь, сказал доктор. – Крепко засела, подлая, в кости лопаточной. Пришлось изнутри тащить, рискуя внутренние органы повредить. Но Бог миловал. Кровотечения тоже удалось избежать. Но! – доктор предостерегающе поднял руку с зажатой в ней цигаркой. – Транспортировать командира нельзя еще два-три дня!
Глазьев тут же собрал командиров рот и команд и стали решать, что делать дальше. Держать полк в этих развалинах не было никакой возможности – ни корма для коней, ни провианта для бойцов на эти трое суток не запасали.
Решили оставить в крепости «Летучую» роту, повозку и тачанку, чтоб везти раненого Сербина с доктором в Термез по истечении трех суток, необходимых для того, чтобы миновал опасный для его жизни период.
Остальным подразделениям полка решено было двигаться в Термез рано поутру.
Солнце уже клонилось к горизонту, и Глазьев, расставив посты и выслав разведку в барханы, зашел в палатку.
