Николка стремглав побежал к мишени, которая едва виднелась. Внимательно изучив мишень, увидел одно попадание по центру, пониже яблочка, два других точно в середине яблочка.
— Что, хорошо стреляет? — с улыбкой спросил Костя, когда Николка подошел.
— Высший разряд! Точно в десятку! — восхищенно сказал Николка, показывая пастухам мишень.
— А ты знаешь, кто этот каюр? Это Долганов, родной брат нашего бригадира — с некоторой даже гордостью пояснил Костя. — Он самый лучший в районе охотник на лисиц. Из винтовки-трехлинейки их бьет в тундре. Высмотрит из бинокля лису, подкрадется в белом маскхалате и шварк ее — готово! А раньше он бригадиром в стаде был.
Вскоре кто-то из пастухов заметил на склоне сопки медведя — он медленно спускался к Варганчику. Усатый эвен и высокий камчадал-каюр, подхватив карабины, торопливо пошли к сопке. Минут через двадцать раздался выстрел, еще через минуту — второй.
— Молодец, Табаков! С первой пули уложил, — сказал Долганов, ни к кому не обращаясь, и, спрятав бинокль в футляр, направился к своей нарте. — Поеду к ним, помогу разделать.
На обед Николка впервые, но с удовольствием ел жирную, необыкновенно вкусную медвежатину.
Вечером по холодку каюры уехали, увезя с собой Николкино письмо, сложенное треугольником, как солдатское. Николка писал матери, что тепло одет и отлично питается, что работа у него легкая и спит он в теплом меховом кукуле, а товарищи его, с которыми он работает, очень славные, добрые люди.
Каюры уехали, а два эвена и жена Фоки Степановича остались. Всех троих правление колхоза прислало в помощь пастухам на отельную кампанию. В одной палатке жить стало тесно. Пришлось поставить вторую палатку и разделиться на два звена. Фока Степанович с женой, Шумков и усатый пастух — Худяков перешли в новую палатку. Молодого пастуха, которого Николка принял вначале за начальника, звали тоже Николаем, но по имени его никто не звал, обращались только по фамилии, а фамилия у него была знаменитая и звучная: Хабаров.
Хабаров привез с собой небольшой чемодан, все содержимое которого состояло из книг, общих тетрадей, карандашей и смены белья.
— Это мой племянник! — с нескрываемой гордостью сказал Аханя Николке, улучив момент, когда Хабарова не было рядом. — Иво шибка гырамотный! Два институт иво учились! Пастух, однако, иво еще лучче. Шибка мастир иво олешки маут ловить.
Очень удивился Николка этому сообщению и даже не поверил Ахане, полагая, что старик перепутал обычную школу-десятилетку с двумя институтами.
