— Дурак этот Россинский! — с сердцем воскликнул Николка. — Лучше бы он людей лечил в поселке.
— Вот так, брат… — неопределенно ответил Шумков, пряча бинокль в футляр.
Весь день Николка был грустным и подавленным, он все думал про Россинского.
Ночью ему приснилась черная полынья, в полынье безмолвно барахтался бородатый человек. Борода его намокла и покрылась сосульками, человек большими умоляющими глазами смотрел на Николку и, пытаясь что-то крикнуть, судорожно цеплялся красными пальцами за скользкую кромку льда. Николка хочет подползти к тонущему, но страх крепко связал его. Николка не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Вот человек, безмолвно взмахнув красными ладонями, исчез в глубине. Черная вода с тихим зловещим шипением, быстро съедая лед, подбирается к Николке — все ближе и ближе…
Он вскрикивает, зовет на помощь и тотчас же просыпается от толчка в бок. Открыв глаза, видит над собой улыбающееся Костино лицо.
— Ты чего кричишь? Медведь тебя давит, что ли?
В палатке сумрачно и тепло, на печке стоит чайник, заляпанный снегом, капли, падая на раскаленную жесть, громко, назойливо шипят.
В полдень кочевники вышли из таежной зоны на простор тундры. Только теперь Николка понял, почему с таким нетерпением ждали оленеводы встречи с тундрой.
Олени, выйдя на ровную поверхность тундры, тотчас же прибавили ходу, так что пришлось погонщикам бежать за стадом мелкой трусцой. Снежный покров здесь был тонкий и плотный, как пенопласт, пересыпанный сверкающими блестками.
— Вот теперь можно бегать на все стороны! — постучав лыжей по снегу, радостно воскликнул Костя. — Знаешь, куда гнать оленей? Вот смотри, — он указал на одинокую, как перевернутый колокол, сопку. — Вот чуть левее этой сопки и направляй стадо. Вообще-то олени сами туда побегут — не удержишь, но на всякий случай запомни эту сопку. Около нее будем отел проводить.
Издали огромное стадо напоминало утюг, белая тундра — сморщенную скатерть, утюг быстро скользит вперед, разглаживая снежные заструги-складки, оставляя за собой светлую ровную полосу — шахму. Изредка на пути стада встречаются небольшие проталины, точно темные дыры. Олени, теснясь и бодая друг друга, обступают проталину, жадно поедая скудный ягель.
Палатку поставили на закате солнца по ту сторону Малкачана в молодом лиственничном лесу. Всем ездовикам повесили на шеи колодки и угнали их вновь через Малкачан. Стадо решено было оставить на этой стороне и всю ночь охранять его.
