Вечер наступил быстро, все-таки в замке Дюренгарда я пробыл почти весь день, хотя поесть пригласили только раз, да еще воды напился у Жермиделя.
Амелия подала на стол, ужинали в молчании, только из-под стола доносился смачный хруст и довольное рычание. Я огляделся.
– А где Ганс, Фриц… милая Аделька?
– В своей комнате, – ответила она, пряча глаза. – Они так привыкли.
– Напрасно прячешь, – заметил я. – Дети должны привыкать кушать в обществе. А то будут чавкать и плямкать, как поросята…
Она улыбнулась мягко, но глаза все так же отводила в сторону.
– Там у них свой детский мир. А здесь…
Она скорбно вздохнула. Похудевшее измученное лицо с большими трагическими глазами показалось похожим на изображения страдающей Девы Марии.
Я несколько раз порывался выйти в город, но чувство осторожности останавливало: не настолько безрассуден, чтобы и теперь, когда крепко насолил Бриклайтам и снова сорвал их планы, свободно шататься по улицам, где любой из прохожих сунет под ребро нож. И пусть его даже повесят за такое злодеяние, мне-то как-то все равно не по себе стать дохлым трупом мертвого человека, как говаривал честный служака унтер Пришибеев.
Хотя власти больше меня не тревожили, ибо нет улик, но по косвенным и власти, и горожане догадываются, что такую бойню в саду мог устроить только я. Хотя бы потому, что больше некому. А это понимают и Бриклайты…
Амелия то и дело попадалась на глаза: подойти не решалась, но дала понять, что стоит лишь свистнуть, в лепешку расшибется для моего блага или моих нужд.
Наконец я, пока она совсем не извелась, сказал мягко:
– Иди спать. Все.
– Дети уже спят, – сообщила она торопливо.
– И ты ложись.
– А вы, ваша милость?
Я усмехнулся:
– Малость пободрствую.
Она спросила в нерешительности:
– Полагаете… могут напасть ночью?
Я ответил уклончиво:
– Это необязательно. Просто я всегда ложусь поздно. Сова.
– Что? – переспросила она удивленно.
– Сова, – сказал я, – так в моих… срединных королевствах называют тех, кто поздно ложится и поздно встает. В отличие от жаворонков.
Она застенчиво улыбнулась:
– Как скажете, ваша милость. Но если что понадобится, только крикните. Я сплю чутко.
– Спокойной ночи, – пожелал я.
Она ушла, я выждал после ее ухода пару минут и медленно двинулся по комнатам. Тучи закрыли луну, что очень кстати, для меня все равно такая ночь всего лишь пасмурный день, даже самая глубокая для меня не тень, на этот раз я осматривал дом и окрестности совсем другим взглядом. Ее муж построил дом… осторожно. То ли у него к тому времени уже водились грешки, то ли просто человек очень осторожный, но сам дом – маленькая крепость, а подходы к нему расчищены, чтобы не подобраться незамеченным. Сейчас, правда, там густая трава и чертополох, но кустарника пока нет. Тем более деревьев, за которыми так легко прятаться.
