Я ждал, что откроются если не врата, то хотя бы калитка, но в калитке отворилось узенькое окошко, мелькнул подозрительно сощуренный глаз.
– Хто?
– Свои, – ответил я с приличествующей надменной небрежностью, – благородный сэр Ричард Длинные Руки, граф Валленштейн, виконт, барон и что-то там еще помельче, но много.
Узкое окошко не позволяло смотреть на меня двумя глазами, страж двигал мордой из стороны в сторону, рассматривая попеременно то одним, то другим.
– И че? – спросил он. – Тут уже графы есть…
– Доложи, дурак, – ответил я с необходимой нетерпеливостью высокорожденного. – Да не хозяину, понял? Это далеко, но мне не тебя жалко, а хозяина. Старшему по страже доложи. Есть такие?
– Есть, как не быть…
Он исчез, окошко захлопнулось. Ждать пришлось долго, я высвободил сапог из стремени и приготовился ударить в ворота ногой, но с легким скрипом распахнулась калитка.
Мощенный булыжником двор блестит, как спины ползущих по мелководью черепах. Я пригнулся, касаясь лицом конской гривы, над головой проплыла арка. Пес уже во дворе, осматривается по-хозяйски, предостерегающе рыкнул.
Внутренний дворик невелик, от ворот с копьем в руках шагнул в нашу сторону солдат, крепкий и угловатый, словно вырубленный из одного куска дерева, жилистый и суроволицый с недоверчивыми глазами. Лицо обветренное, а кираса вздутая явно не для показухи: у такого ветерана грудь должна быть вздутой и в крепких мышцах. И копье в крепких ладонях не для парадов.
Он ничего не сказал, только повел взглядом в сторону. Там, загораживая вход в замок, высится человек огромного роста в полных рыцарских доспехах. Шлем старинной работы: цилиндрический, без новомодных штучек вроде поднимающегося забрала, руки опираются на крестовину великанского меча, воткнутого острием между булыжниками.
– Граф Валленштейн? – поинтересовался он с сомнением.
– Изволю им быть, – ответил я снисходительно.
Он всмотрелся в меня, стражник подбежал по его кивку. Мужчина передал ему меч, обеими руками снял шлем. Широкомордый, с перебитым носом, широкоскулый, маленькие глазки под могучими выступами надбровных уступов некоторое время сверлили меня пытливым взглядом.
Я посматривал на него с высоты седла снисходительно. Наконец он сдвинул плечами.
– Меня зовут сэр Шарукань. Я вас видел лет двадцать тому, граф, но что-то вы совсем не постарели… Впрочем, церковные штучки и сделки с дьяволом – не мое дело. Проходите в дом, в зале успеете перекусить, а потом граф Дюренгард вас примет… Что это у вас за чудовище?
