Каийла уже набрала полную скорость, а Дина висела на луке седла. Моя каийла влетела в круг, и я как раз закончил узлы на путах. Я бросил Дину к ногам судьи.
– Время?! – крикнул Камчак.
Судья испуганно вздрогнул, будто не мог поверить собственным глазам. Он отнял ладонь от бока стоящей каийлы.
– Семнадцать, – прошептал он.
Толпа молчала, затем внезапно, как будто ударил гром, она начала кричать и аплодировать.
Камчак хлопал по плечам Конрада и Альбрехта, выглядевших весьма пораженными.
Я посмотрел вниз на Дину из Тарии. Гневно глядя на меня, она стала дергаться, извиваться в путах, переворачиваясь на траве.
Судья дал ей возможность заниматься этим несколько минут, затем изучил путы.
– Девка связана надежно, – сказал он.
Толпа ответила взрывом криков и аплодисментов: она состояла в основном из тачаков, которые были крайне довольны увиденным, однако я заметил, что даже немногочисленные кассары и паравачи были едины в своих восторгах.
Элизабет Кардуэл подпрыгивала, хлопала в ладоши.
Я посмотрел опять на Дину, лежащую у моих ног, прекратившую борьбу.
Я распутал бола с её ног.
Кайвой я разрезал ремни на её лодыжках, и она встала на ноги.
Она повернулась лицом ко мне, одетая в кейджер, со все ещё связанными за спиной запястьями.
Я прикреплял бола обратно к седлу.
– Кажется, бола-то я сохранил, – сказал я.
Она попыталась освободить запястья, но не смогла, разумеется, сделать это.
Затем я взял Дину из Тарии за плечи и некоторое время с удовольствием наслаждался своим выигрышем. Поскольку она досадила мне, состоявшийся поцелуй был поцелуем господина и рабыни; впрочем, я был терпелив, и поэтому одного поцелуя было недостаточно. Я не удовлетворился, пока вопреки желаниям Дины не почувствовал, что девушка под моими руками поняла, что я победил.
– Хозяин, – сказала она, её глаза заблестели.
Она слишком устала, чтобы бороться с ремнями на запястьях.
Со смачным шлепком я прогнал её к Альбрехту, который сердито кончиком копья срезал ей путы.
Камчак и Конрад захохотали. И вместе с ними многие в толпе. Впрочем, к моему удивлению, Элизабет Кардуэл казалась разъяренной. Она надевала свои меха. Когда я взглянул на нее, она сердито отвернулась.
Я не понял, какая муха её укусила.
Разве я её не спас? Разве не были очки между Камчаком и мной, Конрадом и Альбрехтом теперь равны? Разве не была Элизабет к концу состязания в безопасности?
– Счет ничейный, – сказал Камчак, – состязание закончено. Победителя нет.
– Согласен, – сказал Конрад.
