Несмотря на многочисленные угрозы, Ульдиссиану удалось невредимым добраться до Лилии. Похоже, она тоже была в порядке, не считая того, что ветер разметал золотые локоны.
Беспокойство за неё пересилило все другие заботы.
— Лилия! Ты должна найти убежище…
Она схватила его руку, но, вместо того, чтобы пойти с ним к входу в кузницу, Лилия потянула его к лесу. Она делала это с поразительной энергией, и, зная, что сопротивление задержит их на открытом месте, что было опасно, фермер позволил ей вывести их из Серама. Здравый смысл твердил ему, что лучше бы им укрыться в одном из зданий, но Ульдиссиан каким-то образом убедил себя, что они наверняка найдут безопасное место в глуши.
И в самом деле, ветер дул всё слабее по мере того, как они углублялись в лес. Сор ещё пролетал мимо них, но чудесным образом их не коснулось ничего тяжелее листьев.
Со стороны Серама раздался уже знакомый треск. Небо мгновенно осветилось, словно солнце проблеснуло из-за туч. Ульдиссиан стал смотреть из-за плеча, но Лилия потянула его вперёд.
Гром продолжал рокотать, словно лошади тысячи всадников скакали по земле. Это навело фермера на мысль об инквизиторах и несчастном брате Микелии. Стражники наверняка устроят погоню за Ульдиссианом, как только погода установится, несмотря на внезапную смерть их начальника. Пусть Ульдиссиан и винил в ужасной кончине священника непостоянство природы — даже хотя никогда прежде фермер не видел такой странной и смертоносной её перемены — он почему-то был уверен, что судьба, постигшая брата Микелия, каким-то образом связана с ним, как бы смешно это ни звучало.
— Продолжай бежать! — позвала Лилия, оглядываясь на него. — Продолжай бежать!
Но из-за заботы о нём благородная дева не замечала сама, куда бежит. Ульдиссиан увидал, что земля впереди неё идёт под откос. Он попытался предупредить её, но его спутница уже падала.
Её рука выскользнула. Короткий крик сорвался с её губ, Лилия летела вперёд. Приземлившись, она перевернулась.
Спотыкаясь, Ульдиссиан подлетел к ней. Лилия лежала, её глаза были открыты, но сейчас она глядела невидящим взором.
— Лилия! — все заботы об испортившейся погоде и стражах инквизиторов испарились, как дым. Для фермера была важна лишь та, чья распростёртая фигура лежала перед ним.
К его великому облегчению благородная дева моргнула. Её глаза снова сфокусировались. Она посмотрела на Ульдиссиана, и выражение её лица заставило Ульдиссиана покраснеть.
Пытаясь скрыть своё смущение, Ульдиссиан подал ей руку. Когда Лилия попыталась встать, из её груди вырвался стон, а её правая лодыжка подогнулась.
