Адхам обернулся на голос и увидел фигуру Идриса, стоящего поблизости. В темноте он незаметно подкрался и встрял в разговор. Идрис поступал, как ему хочется.
— Возвращайся к себе в хижину! — Адхам привстал от волнения.
Идрис ответил ему с напускной серьезностью:
— Я вот тоже говорю, что труд — проклятье, он не для благородного человека.
— Но ты зовешь меня заниматься грабежом. Это хуже, чем проклятье. Это мерзость.
— Если труд — проклятье, а грабеж — мерзость, как же быть?
Не желая продолжать разговор, Адхам замолчал. Идрис ждал от него ответа, но Адхам не собирался говорить. Тогда Идрис спросил:
— Хочешь получать деньги, не работая? Такое возможно только за счет других!
Адхам не произнес ни слова. Идрис продолжал:
— Может, тебе по вкусу получать денежки, не работая, и не причинять при этом никому вреда? — он ухмыльнулся. — Вот в чем загадка, сын рабыни!
— Ступай к себе в хижину и там шайтану загадки загадывай! — закричала Умайма.
Жена Идриса громко позвала его, и он ушел восвояси, напевая: «Чудеса, Аллах! Чудеса!»
— Не связывайся с ним ни в коем случае! — обратилась к мужу с мольбой Умайма.
— Он возник передо мной так неожиданно. Я не заметил, как он подкрался.
Они оба молчали, находя успокоение в тишине, пока Умайма не произнесла ласково:
— Сердце подсказывает мне, что я создам из этой лачуги дом, подобный тому, из которого нас выгнали. В нем обязательно будут и сад, и соловьи. В нем мы обретем покой и счастье.
Адхам поднялся с улыбкой на лице, которую она не могла разглядеть в полутьме, и, стряхивая пыль с галабеи, усмехнулся:
— Что за огурцы! Сахар, а не огурцы!.. По спине ручьем течет пот, мальчишки издеваются надо мной ради забавы, ноги стерлись. И все ради крох.
Он вошел в хижину, она последовала за ним со словами:
— Радость и благополучие придут и в наш дом.
— Работай ты, как я, не было бы у тебя времени мечтать.
Каждый улегся на свой тюфяк, набитый соломой. Она не успокаивалась:
— Разве Богу не под силу сделать из нашей хижины такой дом, как тот, откуда нас прогнали?
— Я надеюсь только на одно — что мы туда вернемся, — отозвался Адхам, зевая. Зевнув еще громче, он проговорил:
— Проклятая работа!
— Да. Но избавиться от этого проклятья можно только трудом, — прошептала она.
