Ей пришлось тогда схватить коллегу за руку, чтобы он остановился.
«Форс, не волнуйся, это будет выглядеть как пара обычных тумаков. С его стороны все серьезнее. Он хотел, черт возьми, убить тебя, а этого мы не могли допустить».
Новый порыв ветра, еще сильнее прежнего.
— Удивительно, ведь по дороге сюда почти не дуло. Что случилось?
— Блосведрет — Бермудский треугольник. Здесь может случиться что угодно.
Одна-единственная улица — Блосстиген.
По одну сторону дороги — красный деревянный дом, по другую — гараж и мастерская. Еще один дом — кирпичный, жалюзи подняты. Большое белое здание впереди, в самом конце улицы, почти не видно сквозь метель.
В домах, не принадлежащих семье Мюрвалль, тихо: очевидно, все на работе. Часы на инструментальной панели показывают половину двенадцатого, скоро время обеда, и Малин чувствует, как сжимается желудок.
Еды, но, пожалуйста, только не кофе.
Братья Мюрвалль живут по соседству, в двух последних деревянных домах и кирпичном. Белая вилла принадлежит их матери. В окнах деревянных домов темно, возле них валяются разбитые автомобили, наполовину обледенелые и припорошенные снегом. Но в кирпичном доме за шторами свет. Черная железная ограда, ветхая и гнутая, качается под порывами ветра. Напротив тяжелые ржавые железные двери мастерской, перед которой стоит «рейнджровер», старая модель.
Зак останавливает машину.
— Дом Адама.
— Позвоним.
Они застегивают куртки, выходят из машины. Здесь разбитых автомобилей еще больше, но они не такие, как у Янне. Эти брошены на произвол судьбы, и нет любящей руки, которая могла бы о них позаботиться. У входа в гараж зеленая «шкода»-пикап. Зак заглядывает в погрузочную платформу, разгребает снег перчаткой, качая головой.
Порывы ветра, не поддающиеся никакому описанию — озлобленные, мощные, дышат арктическим холодом, который легко и словно с насмешкой проникает сквозь ткань куртки и шерстяное полотно свитера.
Песок на бетонной лестнице. Звонок не работает. Зак барабанит в дверь, но все тихо.
Малин заглядывает в дом сквозь зеленое стекло и различает слабые контуры предметов в прихожей, детскую одежду, игрушки, оружие. Кругом беспорядок.
— Никого нет дома.
— Должно быть, они на работе, — предполагает Малин.
— Вероятно, стали честными людьми, — кивает Зак.
— Странно, — замечает Малин. — Тебе не кажется, что дома каким-то образом связаны друг с другом?
— Все они — одно целое. Даже не в материальном смысле. Если у домов бывают души, то у всех у них душа общая.
