— Черт знает что! — возмущается Зак.
— Это может быть кто угодно, — говорит Малин. — Не стоит чертыхаться.
Трубка вибрирует на следующем сигнале, не на шутку требуя, чтобы ее подняли.
— Малин Форс, полиция Линчёпинга.
В трубке тишина.
Слышно только, как кто-то дышит.
Малин делает предупреждающий жест в сторону Зака, застывая с поднятой рукой.
Потом раздается невнятный ломающийся голос:
— Это я, с видеоигрой.
С видеоигрой?
Малин лихорадочно роется в памяти.
— «Воины гну».
— Простите?
— Вы допрашивали меня.
— Теперь припоминаю. — Малин снова видит Фредрика Уннинга с джойстиком в руке в подвале зажиточного дома и безучастный взгляд его папы, брошенный в сторону сына.
— Я спрашивала, есть ли тебе что сообщить нам.
— Да, именно так. Я слушал радио.
В голосе тот же испуг, что был во взгляде. Быстро вспыхивающее и так же быстро исчезающее чувство.
— А ты что-нибудь знаешь?
— Вы могли бы приехать сюда — вы и тот, другой?
— Сегодня мы будем в ваших краях. Может, задержимся, но попозже приедем.
— И никто не узнает, что вы здесь были, правда?
— Ну да, все останется между нами, — обещает Малин, а сама думает: «Это, конечно, зависит от того, что ты скажешь».
И сама поражается тому, с какой легкостью лжет молодому человеку, когда дело касается расследования, ее главной цели. Самой бы ей страшно не понравилось, если бы кто-нибудь так обошелся с нею. Тем не менее она повторяет:
— Это останется между нами.
— О’кей.
В трубке раздается щелчок. Она ловит вопросительный взгляд Зака, сидящего по другую сторону стола.
— Кто это?
— Помнишь Фредрика Уннинга? Подростка за видеоигрой в той богатой хибаре?
— Он?
— Да, он хочет что-то рассказать, но сначала братья Мюрвалль. Или как ты думаешь?
— Семейка Мюрвалль, — соглашается Зак и кивает на дверь. — Интересно, что это такое на сердце у молодого Уннинга?
— Стоит перейти через дорогу, и цены на жилье падают на тридцать процентов, — говорит Зак, поворачивая возле пустынной автозаправочной станции на дорогу к группе домов, известной под названием Блосведрет.
Снаружи яростно трещит мороз, мечется во всеоружии своих градусов в порывах ветра, вздымая снег на мертвых сугробах; белая пыль прозрачными волнами омывает ветровое стекло.
— Черт, как дует! — говорит Малин.
— Даже небо белое.
— Зак, помолчи, закрой рот.
— Малин, я люблю, когда ты ругаешься, мне это нравится.
Жуткое место. Таково первое впечатление.
Все-таки хорошо иметь под боком Зака. Случись что — он сориентируется за доли секунды. Когда тот наркоман из Ламбухова вытащил свой шприц и приставил к ее горлу, она и глазом моргнуть не успела, как Зак ударил его по руке так, что тот выронил свое оружие. А потом Зак повалил наркомана и продолжил бить в живот.
