— Ты же знаешь, как важно для меня мнение пэров. Полагаю, ты рассчитываешь получить как обычно?
— Если только у тебя нет желания добавить.
Такого желания у меня не имелось. Мы продолжали собирать инструменты в молчании, пока зрители не отошли достаточно далеко, чтобы не слышать нас.
— Говорят, ее нашел ты, — сказал Йансей.
— Правильно говорят.
— Тебя это не трогает?
— Пытаюсь не думать об этом.
Йансей сочувственно кивнул.
— Плохие дела. — Он закончил складывать инструменты в толстый холщовый мешок и закинул его на плечо. — Поговорим об этом позже. Хочу занять приличное место на площади. — Мы ударили кулаками. И он пошел прочь. — Не суетись.
Причалы практически обезлюдели. Привычные для этого времени дня толпы рабочих, торговцев и покупателей ушли на похороны, довольные возможностью пораньше закончить работу под предлогом участия в спектакле публичного траура. С уходом людей на гавань опустилось немое спокойствие, столь отличное от повседневной суеты этих мест. Убедившись, что никто не видит меня, я потянулся за пузырьком амброзии. Головная боль успокоилась, боль в ноге начала отступать. Я наблюдал за тем, как серое небо отражается от водной глади, и вспоминал тот день, когда стоял на пристани вместе с пятью тысячами других юношей, готовясь взойти на палубу военного корабля, что отправлялся в Гуллию. Тогда мне казалось, что униформа мне очень к лицу, а мой стальной шлем ярко блестел в лучах солнца.
Я решил выкурить сон-травы, но передумал. Раскисать и разводить сантименты никуда не годилось — действие травки часто только усиливает твои тревоги, вместо того чтобы притуплять их. Одиночество оказалось плохим лекарством, и ноги сами собой потащились на север, в сторону церкви. В конце концов и я как будто решился пойти на похороны.
К тому времени, когда я добрался до места, служба уже началась и площадь Щедрости была так плотно забита людьми, что едва был виден помост. Я обошел основную толпу, протиснулся в переулок, ведущий к площади, и уселся там на груду корзин. Я сидел слишком далеко, чтобы слышать слова первосвященника церкви Прачеты, но уверен, что говорил он очень красноречиво, — вам ни за что не достичь того жизненного положения, когда люди будут обсыпать вас золотом, если вы не умеете говорить красивые слова в нужный момент. А кроме того, поднялся ветер, и большинство пришедших все равно не слышали его речь. Поначалу они проталкивались вперед и напрягали слух, чтобы разобрать смысл слов. Когда это не помогало, они раздражались, дети тянулись к родителям, рабочие топали ногами, чтобы согреться.
