— Да, месье. Леопольдина очень перепугалась и даже позвонила доктору Шуару.
— Он приезжал?
— Нет. Он был на визитах, и разыскать его не удалось. Когда мадам стало получше, она ему позвонила, чтобы он не беспокоился.
Ломон направился к лестнице.
— Постарайтесь не шуметь: мне кажется, мадам уснула. Она еще даже не звонила, чтобы принесли завтрак.
Ломон поднимался на цыпочках и, войдя в спальню, сначала решил, что Лоранс спит: глаза у нее были закрыты. Первым делом он бросил взгляд на пузырек с каплями и, облегченно вздохнув, отметил: по сравнению с утром уровень лекарства почти не изменился.
— Ты зря так беспокоишься, — произнесла Лоранс, пока он всматривался в пузырек.
Пойманный с поличным, Ломон вздрогнул. Приоткрыв глаза, Лоранс смотрела на него, и по взгляду ее нельзя было понять, что она имеет в виду.
— Мне сказали, ты себя не очень хорошо чувствовала.
— Приступ продолжался дольше, чем обычно. Прислуга перепугалась. Они, должно быть, сказали тебе, что позвонили доктору; по счастью, его не было дома. Сейчас уже все прошло. А как ты себя чувствуешь?
— Хорошо.
Ее слащавый тон и прямо-таки ласковый взгляд не понравились Ломону.
— Лоранс, может быть, стоит все-таки пригласить Шуара? Мне было бы спокойнее.
Она отрицательно покачала головой и с облегчением — Ломон мог бы в этом поклясться — улыбнулась. Это его напугало.
— Нет, я все-таки вызову Шуара.
— Умоляю тебя, Ксавье, не надо! Клянусь, если я почувствую себя хуже, я позвоню ему. Во второй половине дня он обычно принимает у себя в кабинете. Иди поешь.
— Ты уверена, что…
— Да, да. Ступай.
Безумная мысль мелькнула у Ломона. Что если все эти пять лет, а верней, все двадцать четыре года он заблуждался относительно Лоранс?
Нет, он даже думать об этом не хотел. Это невероятно. Это просто невозможно: он не мог так чудовищно ошибаться.
— Ну, иди.
— Перед уходом я поднимусь посмотреть, как ты.
— Хорошо, зайди если хочешь. Скажи Леопольдине, что я съела бы яичницу-болтушку из одного яйца.
Ломон, задумавшись, спустился в кухню, передал Леопольдине просьбу Лоранс и спросил:
— Скажите, ей действительно было очень плохо?
Но Леопольдина, пожав плечами, лишь проворчала в ответ:
— Надо думать, я ошиблась, раз сейчас у нее появился аппетит!
8
Ламберу предстоит свидание
Часы в глубине зала показывали около пяти, когда Ломон откашлялся и, обведя взглядом публику и присяжных, начал излагать заключение по процессу. После двенадцати он снова почувствовал жар, правда меньше, чем накануне: температура, вероятно, была в пределах 38°, ум не утратил ясности, тела не сковывала слабость. Напротив, Ломоном овладела какая-то лихорадочная поспешность, его несло вперед, как бывает, когда идешь по улице под гору и невольно ускоряешь шаг: собственный вес так тянет тебя вниз, что порою кажется — остановиться уже невозможно.
