Женщина отвлеклась на мгновение, взглянув куда-то в сторону, и я успел показать взглядывавшей из-за ее юбки малышке язык. Девочка мгновенно спряталась за маму, но буквально через миг опять показалась ее рожица и тоже с вытянутым язычком. Еще она оттянула пальцами оба уха и выпучила глаза. Черт, совсем как наши дети, подумал я и не смог удержать улыбки. Тут мама и посмотрела на нее, обнаружив детскую рожицу и быстро перевела взгляд на меня. Я даже не успел убрать улыбки со своего лица. Женщина что-то очень строго и назидательно сказала дочери, на что та показала язык и ей.
Из хижины все с тем же недовольным видом появился ее сын со свертком в руке, и швырнул сверток мне под ноги. Однако же, воспитание…
А что я хотел, не отец с войны вернулся. В свертке оказались штаны и рубаха, оба предмета одежды из грубой домотканой ткани.
Черт его знает, как здесь выражают благодарность. Я прижал руку к сердцу и слегка поклонился. Поняли меня, ну и ладушки.
Женщина жестом показала, чтобы переодеваться мне следует идти за дом, ну а я что хотел?
Облачившись в новый прикид, я заценил себя со стороны. А что, вполне. Пусть и штаны коротковаты и рубаха безразмерна, но теперь не будет необходимости в их присутствии плотно прижимать ноги одну к другой, когда присаживаешься. Смешно, но я даже сильнее себя почувствовал.
Когда я вышел из-за дома в новом обличье, женщина уже разделывала мою рыбу огромным ножом на столе под навесом.
А потом мы обедали все вместе за одним столом. Правда, они сидели по другую сторону стола, да какая разница. Похлебка из овощей, жареная рыба и даже кусок лепешки из неведомой муки грубого помола. И не вспомню сразу, когда мне в последний раз приходилось так вкусно кушать.
После обеда я помогал женщине по хозяйству. Забрал из ее рук топор, когда она захотела нарубить хворост. Молол какое-то зерно на ручной мельнице. Носил воду ведрами из недалекого родника. Сходил за тем же хворостом, принеся огромную связку. И даже успел чуть поправить крышу.
Не чувствовалось присутствия мужской руки в доме, это всегда заметно. И дети от разных отцов, не ошибешься.
Да и мое ли это дело. Они накормили меня, одежонку какую никакую дали. И пусть ее сын все еще хмуро поглядывал на меня из-под насупленных бровей, так за что ему меня боготворить?
Я успел даже выучить пару слов незнакомого языка. Не слишком сложный язык, нет в нем таких слов как кетцалькоатль или вовсе тлауискальпантекутль. Если бы меня спросили, на какой язык он больше всего похож то, я бы не задумываясь, ответил, что на итальянский. Но только в том случае, если бы ромулы перестали тараторить. Сам я итальянский не знаю совсем, и единственная фраза, что сразу приходит на ум, звучит так – кретино феномено. –
