Они настороженно молчали. Я тоже молчал и продолжал топтаться на месте. Пусть немного привыкнут к моему виду. С виду люди как люди даже вблизи, женщина так вообще выглядит очень симпатично, там, где надо выпирает, а где не надо, там и нет ничего. И еще, вряд ли у них хвосты под одеждой есть, когда я подходил, она стояла ко мне спиной, согнувшись. Вовсе там ничего не выпирало, а было очень даже красиво.
Мы помолчали еще. Они выглядели все так же насторожено и не торопились идти на контакт. Придется мне самому инициативу проявлять.
Показав на рыбу, я постарался объяснить жестами, что две штуки вам, а мне за это можно будет оставшуюся в очаге испечь. Они поняли, это заметно, но ничего в их поведении не изменилось. Все так же стоят, молчат и смотрят настороженно.
Тогда я начал рассказывать свою легенду, сопровождая ее жестами.
Я плыл на корабле. Потом был жестокий шторм, и меня смыло за борт. Чтобы не утонуть, мне пришлось остаться без одежды, которая только сковывает движения в воде и тянет ко дну. В процессе объяснений я даже снял мнимые часы с левой руки, успев при этом подумать, что на дворе явное средневековье, и они не поймут моего жеста. Но сразу успокоил себя тем, что часы примут за массивный золотой браслет, который так отягощал мою руку, мешая ей загребать. Браслет же должен показать им, что до этого я был человеком очень состоятельным и меня нельзя прогнать вот так, сразу, не позволив даже воспользоваться огнем их очага.
А шторм действительно был, и случился он перед самым моим прибытием. Даже человек, до этого ни разу не бывавший на море, сразу поймет это по длинным спутанным водорослям, выброшенным волнами на берег, и еще не засохшим. По мелким рыбешкам, не растасканным живностью и валяющимся на берегу.
Всю свою пантомиму я сопровождал рассказом, стараясь говорить убедительно. Ясно, что они не поймут, но уж интонации-то не зависят от знания языка. Если только они здесь не свистят по-птичьи или вовсе не телепаты, читающие мысли и понимающие друг друга без слов. Вот тогда мне точно труднее придется, больно уж у нее фигурка хороша.
Но нет, и в этом они ничем от привычных мне людей не отличаются. Женщина что-то сказала мальчишке. Тот переспросил ее с самым недовольным видом, но все же подчинился и пошел в дом, напоследок окинув меня не самым дружелюбным взором. Голос ее оказался вполне мелодичным, да и язык не напоминал ни карканья, ни воя. Обычный такой язык, совсем непонятный конечно, и немного распевный. И только-то.
