— Где наши друзья, Нери? — спросил Леонардо.
— Здесь, уверяю вас. Просто слегка обогнали вас в исследовании сегодняшних наслаждений. Леонардо, сегодня я превзошел даже твое волшебство. А теперь прошу к столу.
Едва гости расселись кругом стола, как черепа, словно по волшебству, повернулись — из их глазниц вылезли колбаски, а на деревянных тарелках появились фазаны в перьях.
— Прекрасно, Нери, и как же нам это есть? — поинтересовался Сандро.
— А это уж твое дело, друг мой.
Нери уселся и принялся разделывать своего фазана. Но от птицы на тарелке Леонардо несло, как от выгребной ямы.
— Ничего не ешьте, — сказал Леонардо, в основном для Никколо. — Лучше нам уйти отсюда той же дорогой, которой пришли.
— Ты плохой игрок, Леонардо, — вздохнул Нери. — Сам устраиваешь разные штучки, а от других ждешь почтительного отношения.
— Но я никогда не подсовывал тебе под нос дерьма.
— С моей едой все в порядке, — сказал Никколо.
— И с моей тоже, — отозвался Сандро.
И тут наверху раздался страшный треск. Все трое подскочили в испуге, но их просто-отвлекли: когда они снова глянули на стол, на месте фазанов и колбасок стояли большие серебряные миски с салатом.
Сандро с отвращением фыркнул и так оттолкнулся от стола, что едва не упал.
— Что там? — спросил Леонардо.
— Взгляни сам.
Леонардо увидел, что в зелени копошатся черви.
— Нери, с нас довольно. Никколо, Сандро, пошли отсюда.
— Ну-ну, друзья, у вас нет чувства юмора, — примирительно сказал Нери. — Все это сделано в шутку, впечатления ради, и, сознайтесь, впечатление оно произвело.
— Сейчас не время для столь гротескных розыгрышей, — сказал Леонардо. — К тому же с нами ребенок.
— Это правда, что среди нас молодой человек, но разве он здесь не для изучения жизни и ее тайн?
— Ты говорил с Зороастро и Бенедетто, — заключил Леонардо.
Нери кивнул и улыбнулся.
— Разве может быть лучшая ночь для того, что я задумал? — обратился он к Сандро. — Святая ночь, ночь перед Воскресением. Ночь, чтобы запомнить холод и сырость могилы, чтобы созерцать вечный сон и червей, пожирающих плоть. Будь чудо Господа нашего Христа обыденным, не будь оно столь устрашающим в самой своей чистоте и сверхъестественности, это было бы недостойно Господа. Разве это не то, чему мы должны учить детей?
Раздался еще один резкий внезапный шум, на сей раз в отдалении.
— Мы уходим, Нери, — сказал Леонардо.
— Ох, перестань, пожалуйста. Я сейчас отведу вас к вашим друзьям… в не столь пугающее местечко.
