— Нет уж, спасибо.
— Но, милые друзья, — сказал Нери, — вам не выйти отсюда без провожатого. Без света.
Свечи вдруг разом погасли, оставив лишь залегшие во тьме тени.
— Ну вот, — продолжал Нери. — Пойдете вы теперь со мной к гостям? Обещаю, вы славно повеселитесь.
— А как же ребенок? — спросил Леонардо.
— Вряд ли меня можно считать ребенком, — сказал Никколо.
— Торжественно клянусь, — проговорил Нери, — что, если и случится какая-нибудь неприятность, юноши при этом не будет. Я устрою так, чтобы его проводили домой. Ты сам его проводишь, если пожелаешь. Или Сандро. Но уверяю вас обоих, уходить вам не захочется. Об этом вечере будут говорить и годы спустя. И поверь, Сандро, он устроен по святому поводу.
— Я считал, что он в честь Симонетты, — сказал Сандро.
— Так оно и есть, — согласился Нери.
— Тогда где она?
— Здесь, конечно. Но отыщешь ли ты ее — зависит от тебя. — Свеча у Нери в руке занялась, будто по волшебству. — А теперь прошу за мной.
Он открыл дверь и вышел.
Ни у Леонардо, ни у Сандро не было выбора; оба не спускали глаз с Никколо.
— Вот и пришли, — сказал Нери и через массивную, обитую оловом ореховую дверь ввел их в огромный сводчатый зал, большие камины которого и высокие стрельчатые окна затягивала черная ткань.
В зале было так много шандалов и ламп, что Никколо не удержался от восторженного восклицания:
— Это мир звезд!
По меньшей мере сотня гостей, многие уже навеселе, толкалась у длинных столов, уставленных свечами и едой: здесь были фазаны, куропатки, говядина, свинина, фрукты, зелень, приправы. Компания была разношерстная, экзотическая, что, впрочем, обычно для таких вечеров. Были здесь несколько кардиналов в ярко-красных сочных цветах своего сана; были богатые куртизанки в очень открытых девственно-белых камизах по венецианской и миланской моде; бедные проститутки, застенчивые и неловкие, слишком громко болтающие на тосканском уличном диалекте; были и зажиточные цеховики, представители крупных семейств Флоренции. Не было, кажется, только Медичи. По-иноземному одетые гости из Фамагусты, Туниса и Константинополя, агенты и клиенты купцов из Севильи и с Майорки, из Неаполя, Парижа, Брюгге — все прибыли на празднество. Посол Святейшего султана Вавилонии надел к модному флорентийскому костюму белый тюрбан; на правой ноге у него был красный чулок, на левой — голубой, и даже туфли у него были разного цвета — аметистовая и белая. Но самой экзотической персоной являлся высокий, широкий в плечах китаец в одеждах и туфлях пурпурного цвета. Слуги — мужчины и женщины, но большей частью юноши — были одеты в тончайший газ; с тем же успехом они могли оставаться голыми. Они разносили подносы с бокалами вина.
