Эти слова Ахмед передал по рации, надев гарнитуру.
Гордон, еще глубже натянув на голову капюшон, рванул наперерез Руби. Она ничего, кроме последнего вагона, вокруг не видела. И когда «грабитель» рванул у нее из рук сумку с бутылкой немецкого сухого вина, фруктами и зеленью, она, по инерции закрутившись вокруг своей оси, грохнулась на заплеванный пол вокзала.
Все же в падении она успела ухватиться за ремешок, но парень, лица которого она не разглядела, оказался сильнее и проворнее. Он издевательски виртуозно поддернул сумку, сламывая сопротивление своей жертвы, и рванул к выходу из этого натурального пересадочного узла, связанного с несколькими станциями лондонского метро. Трусливая людская толпа расступилась перед ним; сотни рук крепче вцепились в свои сумки.
– Вот и все, – обреченно, как будто опоздала на собственную свадьбу, обронила Руби. – Вот и все, подруга.
Из толпы отделился какой-то человек, помог ей подняться на ноги и снова слился с толпой, и она безучастно смотрела ему вслед.
Руби хотела было позвонить Мари, но сотовый телефон остался в сумке. И этот факт бросил ее на самое дно тоскливого одиночества.
* * *
Ахмед Джемаль, позвонив Натану Паттерсону, коротко доложил:
– Дело сделано.
Купив на развале газету, он покинул это шумное место и присоединился к своей группе из четырех человек, ожидавшей его в машине. Гордон Рейн, сидевший за рулем, поинтересовался, что ответил Паттерсон Джемалю.
– «Кто бы сомневался», – сообщил тот.
* * *
По пути домой Руби зашла в магазин, в котором накануне купила вино, и на вопрос продавца: «Ну что, понравилось, пришли за второй бутылкой?» – могла бы ответить такой же разнузданной тирадой: «Да, пойло – просто охренеть, не могла не прийти за второй». Только вряд ли продавец узнал в ней ту жизнерадостную, вырвавшуюся из плена трезвых будней женщину; он подал ей то, что она попросила в этот раз: бутылку дешевого, буквально сногсшибательного виски и пакетик со льдом. Руби вернулась домой и по логике вещей не могла не столкнуться нос к носу с Джоном Криворотым, в общем холодильнике которого лед – страшный дефицит, как в аду. Он даже посочувствовал, как скряга, скрыто упиваясь личной трагедией постоялицы:
– Опоздали?
– Я выставлю вам счет.
Джон улыбнулся, как и положено криворотому, – на одну сторону.
Руби поднялась к себе на третий этаж, переоделась в теплый халат, выпила виски. Повторила, наслаждаясь горячей волной, докатившейся до самого центра удовольствий ее головы. Подумала о времени. О том коротком промежутке, насыщенном событиями и эмоциями настолько, что голова закружилась. Руби выпила еще и, уронив голову на подушку, уснула.
