Естественное внимание привлекают суждения по принципиальным вопросам тех «прорабов перестройки», с именем которых ассоциируются проводимые реформы.
22 сентября 1988 г. в Москве открылся дискуссионный клуб «Научно-техническая интеллигенция и новое мышление», и первым в течение двух часов выступал известный организатор промышленности В.П.Кабаидзе. После рассказа об исключительно интересном опыте создания эффективно действующего НПО он изложил некоторые свои представления о том обществе, к которому мы должны придти в ходе перестройки. Его ключевые тезисы сводятся к следующему:
— в обществе действует дарвиновский закон борьбы за выживание — слабейший должен погибнуть;
— планирование не нужно, все расставит по своим местам рынок;
— его (докладчика) не пугает безработица, он не считает ее злом.
Очевидно, что по своему смыслу и глубине эти тезисы значительно выходят за рамки просто антибюрократических («министерства надо ликвидировать!») утверждений. Очевидно, что «социализм Кабаидзе» существенно отличается от «социализма Маркса». Какой же из них «однозначно» выбрал сейчас наш народ?
Другое красноречивое философское утверждение сделано в интервью газете «Московский комсомолец» председателем Ассоциации совместных предприятий «советским бизнесменом» (так отрекомендовала его газете) Л.И.Вайнбергом. Он сказал: «Биологическая наука дала нам очень необычную цифру: в каждой биологической популяции есть четыре процента активных особей. У зайцев, у медведей. У людей. На Западе эти четыре процента — предприниматели, которые дают работу и кормят всех остальных. У нас такие особи тоже всегда были, есть и будут».
В утверждении, что предприниматели кормят рабочих, нет ничего нового и необычного. Необычно лишь то, что оно излагается с доброжелательными комментариями в газете, выходящей под девизом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», да еще в день солидарности трудящихся — 1 мая 1988 г.
Естественно, что люди, все чаще выслушивая такие необычные утверждения, которых никто не оспаривает, пытаются освежить свои знания и обращаются к трудам классиков. Сейчас, однако, апелляция к теории вызывает раздражение в тех кругах, которые облечены правом делать выговор читателям. В «Советской России» (13.9.1988), например, письмо рабочего, попросившего разъяснить его недоумение, возникшее при сопоставлении положений марксизма с пропагандой арендного подряда, вызвало такую гневную тираду: «Похвально, очень похвально, что беспартийный электромонтер вгрызается в гранит науки, но весьма огорчает возникающее у него при этом состояние восторженности… Пьянящая восторженность «начинающих марксистов» — штука вовсе не безобидная. Она, если вовремя не остудить голову трезвой практикой, поведет к слепому догматизму, и тогда, действительно, не узришь в забурьяненных огородах ленью душ развращенных и будешь проклинать старание рук трудовых как язву мелкобуржуазности». Сказано витиевато, но определенно — к Марксу, как к богу, обращаться можно лишь через священников-профессоров, да и «трезвая практика» не всякому беспартийному электромонтеру доступна.
