Да, храм был не в лучшем виде. Его когда-то величественные ворота уже готовились пройтись последней трещиной и упасть в объятья обжигающего песка.
Дорога к храму была условно забыта. Проходящие мимо верблюжьи караваны изредка наблюдали за раскрошенными неприветливыми желтыми стенами, но ни один бедуин не решался сделать малейшую тропку к пристанищу древности. Ближайшие поселения - впрочем, трудно назвать их "ближайшими" - находились в пятидесяти километрах от забытой постройки, и в них предпочитали упоминать название храма только в страшных байках о жестоком культе.
Но в тот год двенадцать злых духов приняли имена двенадцати овермунских месяцев - Дэлион, Нэнниэш, Кенай, Велликор, Шуаг, Леордан, Зелиал, Гер-Крон, Акхар, Феоган, Хаанд и Гелиар. И эти двенадцать злых духов, каждый в свой черед, выбирали место обитания себе по вкусу. Поэтому дорога к храму ожила вновь.
Гер-Крон - месяц у овермунцев двойственный. Он не длится только август, но переходит еще в часть сентября. Оставшиеся три месяца до января, у людей знаменующих переход к следующему году, на самом деле такие же двойственные, как Гер-Крон. То есть они плавно перетекают в промежутке между сентябрем и декабрем, касаются самого длинного и последнего месяца овермунского календаря - января (Дэлиона) и только с наступлением у людей весны - в марте - в Овермуне наступает новый год. А там овермунские месяцы по количеству дней вновь совпадают с обычными.
В тот год злые духи, покровительствующие Войску Потустороннему, умело использовали овермунский календарь, расположившись точно в иерархическом порядке: сильнейшему из них достался самый длинный и самый решающий последний месяц, когда они могли бы открыто влиять на судьбы людей, то есть - Дэлион, привычный людям январь. Это событие повлияло и на место обитания последнего духа. Так как лежбища располагались в точках, принимающих спиральный вид, что тянулся к центру империи, то и Дэлион предполагал появиться в пик правления империей, в самой столице.
Однако пока что был только Гер-Крон, не шло и речи о власти, и злой дух августа поселился далеко за пределами центра, в забытой пустыне, в забытом храме Солнца.
Резвый гнедой жеребец подскакал к полуразрушенным воротам. Белая проточина на его лбу блестела от капелек пота, грива бурно вихрилась от порывов сухого пустынного ветра. Всадник, плотно укутанный белой тканью, спокойно осмотрел окружающее, подвел жеребца ближе к стене, в тень, и спрыгнул. Его сапоги глухо ударились о пыльную, покрытую трещинами землю. Теперь мужчина похлопал жеребца по шее и, тяжко вздохнув, стянул защитную ткань с лица.
