Когда мы подъехали к парому, где моя лодка была привязана с утра, я увидел на берегу, в высокой траве, вернее, над нею, огромный красный зонтик, похожий на мак чудовищных размеров. Под зонтиком нас ожидала маленькая прачка, разодетая по-праздничному. Я удивился: право же, она была очень мила, хотя чуточку бледна, и грациозна, несмотря на то, что ее манеры отдавали предместьем.
Дядюшка Пикдан снял шляпу и поклонился. Она протянула ему руку, и они молча обменялись взглядами. Затем мы сели в лодку, и я взялся за весла.
Они уселись рядышком на задней скамейке.
Старик заговорил первый:
– Прекрасная погода для катания в лодке!
Она пролепетала:
– О да!
Она спустила руку за борт, касаясь пальцами воды. Из-под них забурлила тонкая, прозрачная, как стеклянное лезвие, струйка, и за бортом лодки послышался легкий плеск, слабое журчание воды.
Когда мы добрались до ресторана, к ней вернулся дар речи, она заказала обед: жареную рыбу, цыпленка и салат; затем повела нас прогуляться по острову, который прекрасно знала.
Она развеселилась, стала шаловливой и даже насмешливой.
До самого десерта о любви не было речи. Я предложил им шампанского, и дядюшка Пикдан опьянел. Она тоже была немного навеселе и называла его «господин Пикне».
[В оригинале непереводимая игра слов: piquedent – колет зубом; piquenez – клюет носом.]
Вдруг он сказал:
– Мадмуазель, Рауль говорил вам о моих чувствах?
Она сделалась серьезной, как судья.
– Да, сударь!
– Что вы на это ответите?
– На такие вопросы никогда не отвечают!
Тяжело дыша от волнения, он продолжал:
– Все-таки могу ли я надеяться, что понравлюсь вам?
Она улыбнулась.
– Глупенький! Вы очень милы.
– Словом, мадмуазель, не думаете ли вы, что когда-нибудь… мы могли бы…
Секунду она колебалась, затем ответила дрожащим голосом:
– Вы хотите на мне жениться, да? Иначе никогда, понимаете, никогда!
– Да, мадмуазель!
– Ну, что ж, идет, господин Пикне!
Вот каким образом эта легкомысленная парочка, по вине мальчишки, решила вступить в брак. Но я не думал, что это серьезно; может быть, и они тоже. Ее охватила нерешительность:
– Но, знаете, у меня ведь ничего нет, ни одного су!
Пьяный, как Силен, он пробормотал:
– Зато у меня пять тысяч франков сбережений.
Она торжествующе вскричала:
– Тогда можно будет начать какое-нибудь дело!
– Какое дело? – встревожился он.
– Почем я знаю? Там видно будет! С пятью тысячами можно многое сделать. Ведь вы же не хотите, чтобы я поселилась у вас в пансионе? Не правда ли?
