Горин считался хорошим знатоком женской психологии, что помогало ему сравнительно легко добиваться побед на любовном фронте. Друзья частенько обращались к нему за советом. С мягкой улыбкой глядя на красавицу, Горин лихорадочно соображал, обдумывая план грядущей атаки. Главным было, конечно, заинтересовать незнакомку, удержать ее внимание и заручиться ее телефоном.
Горин заглянул в газету, вытянув шею, и почувствовал волнующий запах сирени. Разглядев заголовок, он возликовал: перед ним была его собственная статья! Он написал ее месяц назад, решившись, наконец, придать гласности не изысканные фантазии, не чьи-то сомнительные небылицы, а свои кровные воспоминания.
– Это мой материал, – скромно сказал он, со стороны оценивая эффект, который произведут эти тихие, но значимые слова.
Эффект оказался совсем не тот: он был настолько неожиданным, что Горин сразу забыл о своих донжуанских планах. Женщина пристально посмотрела на журналиста, подняв палец, и как будто обвела в воздухе контур его лица. Вдруг всплеснула руками и рассмеялась.
– Тогда ваше имя должно быть Юрий, – сказала она, – а статья подписана «Георгий Гаранин».
– Это мой псевдоним. Но откуда вы… – Горин, что называется, не верил своим ушам. – Так вы… Аня?
Женщина, которая сидела перед ним в кресле, смеясь и болтая ногой, была вовсе не собирательным образом его первой любви, а самой этой любовью.
– Анна Вихрова, – она протянула руку через стол.
– Юрии Горин, – Горин сжал ее ладонь. – Только я не знал вашей фамилии.
– Мы были на «ты», Юра, – Анна выдернула руку и помахала в воздухе длинными пальцами. – Ну, и клешня, скажу я тебе! Каким спортом занимаешься?
– Боксом. Занимался в университете, давно… Сколько же лет прошло!
– Двадцать. Как и сказано в твоей статье. Я поняла, что это написал кто-то из наших, или с его слов. Но я не сразу тебя узнала.
– И я тоже. Смотрю: вроде бы похожа… Так значит, тебя серьезно все это интересует?
Анна взяла со стола газету и приблизила ее к глазам. Горин понял, почему она щурилась: женщина была близорука, но очки носить не хотела. Он почувствовал себя мерзавцем. Получилось, что с той единственной, которую, может быть, он только и любил настоящей любовью, он просто планировал завести заурядный романчик.
Анна стала читать, нарочито низким, страшным голосом:
– «…И тогда пугало дернуло головой, которая была сделана из старого треснутого чугунка. Глаза его засветились. Пугало со скрипом согнуло руку и посмотрело на свою ладонь, сделанную из корня сорняка. Казалось, что лицо его выражало удивление. В этот момент шест, на котором стояло пугало, треснул вдоль, и пугало выпрыгнуло из земли, у него как бы образовались ноги. Пугало сделало несколько пробных движений этими ногами, будто танцуя на месте и, не глядя на ребят, устремилось прочь, вошло в кусты смородины и зашелестело в них. Дети стояли как вкопанные, с ужасом глядя, как идет сквозь кусты смородины то, что несколько минут назад было обыкновенным огородным пугалом. Долго еще был видна шляпа, возвышаясь над кустами, шляпа, надетая на старый, черный, треснутый чугунок…»
