Но Леви продолжал закатывать глаза и рвать на себе волосы, пока не добился от Кортезини согласия на один процент. После этого они распрощались самым сердечным образом, и Кортезини покинул дом своего израильского приятеля.
Объехав несколько других мест в Тель-Авиве, он приобрел еще двести камней. Теперь его ждал Нью-Йорк, и в пятницу утром он уже любовался гармоничными вертикалями манхэттенских небоскребов.
Не покидая пределов 47-й улицы, Кортезини за два часа купил триста цветных бриллиантов — от интенсивно желтых до темно-голубых. Миллиарды Ровести, однако, никак не кончались, и ему пришлось лететь в Лос-Анджелес. Чудом успев на последний рейс, он ухитрился попасть в Санта-Монику, штат Калифорния, еще до закрытия офисов и буквально в последние минуты рабочего дня заключил последнюю сделку.
Итак, задание Ровести он выполнил в срок и с максимальной выгодой. Похоже, азарт игрока не подвел его. Он победил.
Только сейчас он вспомнил о своей доле. Пятьдесят миллиардов лир — астрономическая сумма, но он работал не только ради денег: участвовать в таком фантастическом приключении, да еще на правах главного действующего лица, не каждому выпадает в жизни.
В понедельник, как и обещал, Кортезини позвонил Ровести из Женевы.
— Все в порядке, — лаконично доложил он.
— Благодарю. — Ровести был столь же краток. — Сегодня же мой человек все заберет и доставит мне.
— Кто этот человек?
— Не имеет значения. Я ему полностью доверяю.
Кортезини положил трубку и с задумчивой улыбкой откинулся на спинку кресла. Приключение продолжалось.
Он был богат и могуществен. Но он умирал. Подходил к концу спектакль, в котором главная роль принадлежала ему, Джованни Ровести. Вот-вот упадет занавес, и вечная ночь поглотит короля издательской индустрии, ведь смерть — старик понимал это — не выбирает, перед ней все равны.
На жизнь он не был в обиде, она всегда его баловала, и сейчас он просил ее лишь об одном: дать ему всего несколько дней, даже часов, чтобы он успел осуществить свой план, загадать наследникам загадку, над которой им придется поломать голову после его смерти. Сам он с его сообразительностью в два счета разгадал бы этот ребус, окажись он на их месте.
В тишине спальни ему отчетливо слышались шаги неумолимо приближающейся смерти. Инфаркт, случившийся два месяца назад, нанес сокрушительный удар по его и без того больному сердцу, и если бы не медицина, ему бы не выкарабкаться. Пролежав несколько недель в кардиологической клинике, он на днях вернулся домой, в свой миланский особняк девятнадцатого века на улице Сербеллони, и сейчас, среди ночи, вспоминал последний разговор с врачом.
