— Как там мои дела? — не без иронии поинтересовался он.
— Полагаю, вы и сами знаете, — ответил ему кардиолог.
— Сколько мне остается?
— Последние анализы обнадеживают, я считаю, вы можете вернуться домой, хотя при вашем сердце…
— И все-таки, на какой срок я могу рассчитывать? — настаивал Ровести.
— Ни один врач не ответит на такой вопрос, — заметил кардиолог и опустил глаза.
— Счастливый конец бывает только в кино или в романах, не так ли?
— «Волна вернется снова в океан», — цитатой ответил врач, надеясь закончить на этом неприятный разговор.
Джованни Ровести поморщился, взгляд стал жестким.
— Я рассчитываю на вашу откровенность, а вы потчуете меня дешевыми сентенциями вроде тех, которые читаешь на вкладышах, развернув шоколадку «Бачи Перуджина».
Врач пропустил реплику старика мимо ушей.
— Выполняйте мои предписания, — сказал он, — и гоните прочь мрачные мысли.
— Не заговаривайте мне зубы! — резко оборвал его Ровести. — Я прожил на свете восемьдесят пять лет и имею право знать правду, тем более что должен еще кое-что успеть.
— Всех дел не переделаешь, — попытался пошутить врач.
— Согласен, но одно закончить должен, понимаете? Это очень важно.
— Имейте в виду, малейшее напряжение может стоить вам жизни, — на прощание предостерег врач.
Тройные рамы не пропускали уличного шума, и только слабое жужжание кондиционера, охлаждавшего горячий августовский воздух, нарушало тишину спальни.
Малейшее напряжение, значит… Ну что ж, смерти он не боится. Главное — успеть довести задуманное до конца. Ровести вдруг вспомнил свой первый типографский станок. Назывался он «Рим». Ровести окрестил его Римлянином. Чудо техники двадцатых годов, теперь он стоит в углу его кабинета. Станок Джованни купил в кредит в туринской фирме «Ньеболо» и, пока полностью не расплатился, места себе не находил. Как же молод он был в ту пору! В кармане ни гроша, зато в голове полно идей. С Римлянина все, собственно, и началось.
Счастливая это была минута — минута, когда в подвале, который Ровести снял под типографию, станок начал работать. Анджело радовался не меньше, чем он. Они с Анджело всю жизнь были неразлучны, водой не разольешь, а теперь он умер, и Ровести приходится в одиночку осуществлять свой грандиозный план, с помощью которого он и после смерти сумеет участвовать в жизни семьи.
Сообразительный и остроумный от природы, он любил розыгрыши, и цель этого, последнего, его розыгрыша состояла в том, чтобы выявить самого достойного из наследников.
