Плохо, что нет жены, отправил бы дочку с ней в лес. Мария осталась у родителей в Карачане, и бог весть, что она теперь найдет здесь завтра утром! Бывалый солдат погасил свечу, стал вглядываться в еще светлое оконце: «Один, второй.» - шептал он губами. С десяток вооруженных конников спешились возле его крыльца, принялись стучать в дверь.
- Открывай, лесник, твою мать. Подпалим! - матерились пришлые. Иван понял никчемность своей затеи, сунул оружейный арсенал подальше за печку. Надо разбудить дочку, поди, со сна может испугаться! Тронул ее за плечико, но она уже открыла глаза от стука и смотрела, как отец зажигает свечку.
От бородатых мужиков в малахаях, перетянутых зелёными лентами, несло сивухой, не глядя на хозяина, они прошли в избу, расселись за столом.
- Неси всё, что есть! - командовал безбородый, с бабьим лицом и свирепыми глазами.
Лесник принес две четверти самогона, сало, хлеб, вареное мясо, разложил на скатёрке, которую Мария купила на днях на ярмарке.
- Деньги! - коротко бросил главарь.
- Откуль у бывшего солдата? - выдохнул Иван. - Берите всё, что есть!
Стали переворачивать весь дом: разбили сундук, забрали всю одежду, бельё и
даже детское одеяльце вытянули из люльки.
- Ведь вы вроде за народ, а чего вытворяете? Грабите последнее. бандиты! - не вытерпел солдат.
- Бандиты?! А ты никак думал, - отозвался рябой и тощий, с провалившимися щеками мужик, - что мы там, в лесу-то, святым духом живы? Уж мы-то за народ, да народ энтот чегой-то сидит в тёплых избах, а итить к нам не желаить, печка ему милее. Мы одни за вас всех бьёмси. - матерно выругался борец за народное счастье.
Пока двое шарили по избе, тот, что стоял рядом со столом, связал углы скатерти в узел, забросил провизию на плечо. Конники спешили. Лесника подталкивали прикладом к выходу. Кто-то рванул его овчинку с плеч, и он остался в одном исподнем.
- Снимай валенки, тебе не понадобятся! Говорят, с советами шуры-муры крутишь?
Из риги выводили кобылу, в голове пронеслось: «От немца ушел, от своих не уйти!» Его толкали к дереву, что стояло неподалеку, а он с тоской смотрел на крыльцо. Лишь бы не вышла дочурка, хотя бы не подпалили хату!
Раздался выстрел, пуля ударила в ветви, осыпало снегом, но он не чувствовал холода.
- Па-па! - услышал Иван звонкое, и ещё раз: - Па-па!
Пашка с крыльца бросилась в своем легком платьице, босиком пробежала два десятка метров и обхватила ручонками солдата.
Тот, кто стрелял, был пьянее других, готовился исправить промах. Поднял обрез во второй раз, но его товарищ, не сводивший глаз с девчушки, неожиданно положил руку на ствол, опустил его. Вторая пуля зарылась в землю.
