Неожиданно он замер, будто окаменел, и я едва не подскочила на месте. Чтобы унять сердцебиение, я принялась отсчитывать секунды. Сосчитала до шести, но волнение не улеглось. Жан медленно открыл глаза. Они странно изменились. Взгляд стал мягче. Жан улыбнулся и, глядя то ли на нас, то ли мимо нас — не разобрать, произнес что-то нечленораздельное.
— Чего тебе надобно?
Я сглотнула и метнула быстрый взгляд на Себастьяна. Вид у него был встревоженный, как и у меня, а лицо побледнело. Заметив, что Жан слегка откинул голову и уставился на веер, прикрепленный к потолку, я перевела дух для храбрости и откашлялась.
— Э-э… Мне нужно найти способ избавиться от своего проклятия.
Я не заметила, как Жану удалось в мгновение ока перевести взгляд с веера на меня — все произошло слишком быстро, со сверхчеловеческим проворством. Я застыла на месте. Голова питона плясала у плеча Жана, целясь в меня.
И вдруг будто все силы ада вырвались на свободу. Жан или Папа Легба — кто его знает — завопил и стал прыгать и скакать, будто объятый пламенем. Питон свалился на пол и скользнул под алтарь, напоследок зашипев на меня. Между Папой Легбой и Жаном Соломоном, препиравшимся с самим собой на два разных голоса, все жарче разгорался спор. Я медленно пятилась, слушая невообразимые обрывки фраз на ломаном английском и французском языках.
— Она не причинит зла… — произнес Жан. Себастьян схватил меня за руку.
— Ха! Легба не боится!
Жан обернулся ко мне через плечо, потом подбежал вплотную и, вытягивая шею, встал передо мной нос к носу. Я боялась дышать.
— ТЕБЕ НЕ ИСПУГАТЬ МЕНЯ!
На лбу и висках Жана Соломона взбухли жилы, его щеки тряслись от ярости. Выпрямившись, он прошествовал обратно к алтарю, неистово жестикулируя и повторяя:
— Бесчестье, бесчестье, бесчестье!
Затем я узнала прежний голос Жана: Ш-ш! Ш-ш! Ш-ш! — и еще какие-то неразборчивые увещевания, которыми хозяин пытался утихомирить рассерженного духа.
В ответ ему — очередная брань, после чего Жан Соломон перегнулся пополам — и все затихло. Мне слышно было только, как в ушах стучит кровь да чирикают в саду птицы. По коже снова поползли мурашки. Я что было сил вцепилась в руку Себастьяна, но он не отнимал ее, да и сам стискивал мою чересчур крепко, до боли.
Наконец Жан распрямился и подошел к нам. Вид у него был растерянный, сконфуженный и даже немного испуганный.
— Уходите, — попросил он усталым и каким-то женоподобным голосом.
— Но…
— Простите, мисс Ари, но лоа вам не поможет.
