— Благословите, батюшка, — потупив глаза, произнесла она.
— Нет, благословить вас я не могу.
— Я вас очень прошу.
— Не просите, Елизавета Ивановна. Тем более что для вас мое
благословение не имеет никакого значения.
— Поймите, отец Иоанн, нам все равно необходимо найти общий язык.
Это и в моих, и в ваших интересах.
— Нам не о чем разговаривать.
— Вы что, с луны свалились, батюшка? Неужели не понимаете, что
этот храм — мой? Он зарегистрирован на мое имя. Я — председатель общины, а вы —
только наемник. Я могу вас нанять и могу отказаться от ваших услуг. Это хотя бы
вам понятно?
— Вы не можете быть председателем общины.
— Почему же?
— Община объединяет верующих, верующих!
— А вы докажите, что я неверующая.
— Мне не нужно это доказывать, Елизавета Ивановна. По церковным
канонам мне принадлежит право вязать и решить, допускать или не допускать вас к
причастию и церковному общению.
— Я буду жаловаться.
— Кому, Валентину Кузьмичу?
— Да, Валентину Кузьмичу.
— Мне говорили, что он знает церковные каноны, как афонский
монах.
— Он не хуже знает и государственные законы. Ясно?
— Куда уж яснее! Всего хорошего. И запомните: дальше паперти
ни шагу! Храм для вас закрыт.
Метнув на меня уничтожающий взгляд, Елизавета Ивановна не
очень твердой походкой удалилась.
«Что ж, — констатировал я, — противник чувствует себя не так
уверенно, как можно было предполагать. Елизавета Ивановна предложила компромисс.
Это уже кое-что значит. Выходит, вопрос о закрытии храма еще не решен. Как они
будут действовать дальше? По-видимому, постараются оказать нажим на правящего
архиерея. А как поступит тот? Пойдет с подношениями к угрюмому уполномоченному
и таким образом сможет протянуть время, столь нужное мне для укрепления моих
позиций. Некоторый резерв времени у меня есть».
* * *
На следующий день мне, однако, пришлось убедиться в том, что
я недооценил Валентина Кузьмича. После окончания литургии ко мне подошел молодой
мужчина лет тридцати — тридцати пяти, интеллигентного вида, с рыжеватой
бородкой. Я обратил на него внимание еще во время службы. Он стоял недалеко от
амвона и с большим вниманием слушал мою проповедь. К причастию он, однако, не
подходил и не исповедовался, ко кресту также не прикладывался. Подойдя ко мне,
он попросил уделить ему несколько минут.
— Меня зовут Юрий... Лужин. Юрий Петрович Лужин. Я человек нецерковный,
как вы, наверно, сумели заметить, но к христианству, и особенно к православию,
отношусь сочувственно и с большим интересом. По образованию я архитектор. В
Сарске оказался не по собственному желанию. Можно сказать, я сюда сослан,
впрочем, так же как и вы.
