— Правда, — добавил я, — ночью я служил один, в пустом храме.
Но сегодня в шесть часов вечера служба будет для всех прихожан.
— Вы когда приехали в Сарск?
— Вчера вечером.
— Так... Так... Вчера вечером... Елизавету Ивановну видели?
— Видел и забрал у нее ключи от храма.
— Забрали ключи от храма? Плохо! То есть хорошо... И вместе с
тем плохо!. Плохо, потому что это вызов, потому что такого здесь еще не
бывало... А Валентина Кузьмича видели?
— Пока еще не сподобился.
— Но слышали о нем?
— Слышал.
— И без его согласия сегодня служить будете?
— Буду.
— Клавдия! — приказал Георгий Петрович. — Беги к Антонине,
Марии, и Марфе, и другой Марии. Пусть к пяти часам соберут всех певцов в храм.
Антонина будет читать часы. Слышала, что отец Иоанн сказал? В шесть часов
всенощная! Где мой подрясник? Погладь его.
— Да ты что, Георгий?..
— В последний раз попоем, причастимся, а там и умирать можно
будет.
— Как же ты с постели встанешь? Ведь целую неделю ничего не
ел.
— Вот и хорошо, что не ел. Перед последней службой можно было
бы и подольше попоститься.
— Почему перед последней, Георгий Петрович? — спросил я.
— Батюшка мой, дорогой отец Иоанн, неужели вы думаете, что Валентин
Кузьмич и иже с ним позволят, чтобы такое повторилось?
— Что повторилось?
— Служба Божия, совершаемая без их санкции. Ведь Валентин Кузьмич
ни одной службы еще не пропустил! Первый приходит и последний покидает храм.
Службу знает, как афонский монах. Бывало, к отцу Василию пристанет: «Почему сегодня
с полиелеем служил? Какой политический подтекст в этом?» Всех прихожан не то
что в лицо, поименно знает! Да что тут поименно — всю подноготную: где работаешь,
где живешь, какие с тещей взаимоотношения, предков до седьмого колена
перечислить может. Увидит незнакомца в храме, сразу же: «Кто такой? Ах, не
хочешь говорить... Ладно, поговорим в другом месте!» Выходит незнакомец из
храма, а его уже комсомольцы-дружинники поджидают — хвать за белы ручки и к
Валентину Кузьмичу в кабинет. Там бедняга все, как на исповеди, расскажет. Вот
какие у нас дела творятся.
— Удивительные дела!
— Обычные дела, самые что ни есть обычные, заурядные,
скучные. Что же касается удивительных дел, то они здесь в двадцатых годах
совершались. Великим кудесником был чекист Митька Овчаров, он же выпускник
местной семинарии, была здесь когда-то семинария... Когда-нибудь расскажу вам о
его подвигах...
Георгий Петрович преобразился. От мертвенно-бледной маски на
его лице и следа не осталось. Он уже полусидел на кровати. Руки, которые только
что, как у покойника, неподвижно лежали на груди, теперь отчаянно
жестикулировали. Глаза горели.
