— В таком случае могу ли я попросить вас передать эту бумагу
кому следует?
Дежурный задумался, затем набрал трехзначный номер телефона.
— Валентин Кузьмич, к вам посетитель, поп... с письмом из
области... Хорошо.
Положив трубку, дежурный раздраженно промолвил:
— Я же сказал: сегодня неприемный день. Вас вызовут, когда
нужно будет. Письмо оставьте.
Официальная часть моей программы на сегодня была завершена.
Теперь мне предстояло навестить регента церковного хора. Он
жил в центральной части города, недалеко от Соборной площади, в огромной коммунальной
квартире.
Поднявшись по «черной» лестнице на второй этаж, я оказался в
темном, лишенном дневного света коридоре. Из общей кухни и туалета разносились
жуткие миазмы. По коридору с дикими криками бегали и разъезжали на велосипедах
дети. Вышедшая из кухни и чуть было не столкнувшаяся со мной старушка, увидев
меня, от неожиданности перекрестилась, а затем, придя в себя, спросила:
— Вы, наверно, к Георгию Петровичу? Плох Георгий Петрович, батюшка,
плох. Вот уже неделю лежит, не встает. Митька-пострел, ну-ка покажи батюшке
дверь Георгия Петровича.
Митька подкатил ко мне на трехколесном велосипеде.
— Батюшка, дяденька, тетенька, — пролепетал мальчуган
(священника в длинной рясе он, конечно, видел впервые), а потом ему вдруг стало
смешно, он весело рассмеялся и крикнул: — Поехали!
Георгий Петрович лежал на высокой кровати с металлическими
спинками, украшенными блестящими никелированными шариками. Он лежал на спине,
неподвижно, с закрытыми глазами, руки его были скрещены на груди. Перед ним на
коленях стояла пожилая женщина и горько причитала. Мое появление не могло не
удивить ее, но вопросов она не стала задавать, а только сказала:
— Проходите, батюшка, умирает Георгий Петрович. Будете
соборовать его?
При этих словах Георгий Петрович открыл глаза и, не
поворачивая головы, взглянул на меня, взглянул с наиживейшим интересом,
разительным образом контрастирующим с обликом умирающего человека и всей
атмосферой в комнате. Но тут же вновь закрыл глаза.
— Как вы себя чувствуете, Георгий Петрович? — спросил я.
Ответом мне был лишь тяжелый вздох.
— Позвольте представиться: иеромонах Иоанн, настоятель вашего
храма и вашего прихода.
— Какого храма? Какого прихода, батюшка? — простонал Георгий
Петрович.
— Храма Преображения в городе Сарске.
— Нет такого храма.
— Сегодня ночью я отслужил там всенощную и литургию. Значит,
есть такой храм.
Георгий Петрович вновь открыл глаза. Теперь уже, повернув ко
мне голову, он разглядывал меня с нескрываемым любопытством.
