Я спросил
отца Тавриона: какая же цель у христианина? Он сказал: уподобиться Христу. Я
спросил: а в чем? Он сказал: в послушании воле Божией. Прочитайте в Евангелии:
«...отвергнись себя, возьми свой крест и иди за Мной». Я спросил: а как узнать,
за Ним ли идешь? Он сказал: принимайте со смирением все, не зависящее от вас,
как из руки Господней, не ропщите, храните заповеди Его, и Он Сам откроет вам ваш
путь.
Я спросил
отца Иеронима о том же, а он посмотрел на меня внимательно и сказал только одну
фразу: Бог и душа — вот и весь монах, а место их встречи — мир.
----------------------------
Последний
месяц я старался много молиться, и дошло до того, что, подсчитав, я выяснил,
что без труда делаю по 500 земных поклонов в день. Пошел к старцу просить
благословение на пятисотицу. А он посмотрел на меня как-то особенно внимательно
и говорит: надо начинать с малого. А если мы в малом верны, тогда и большое
получить сподобимся. Делай по три поклончика с сокрушением, и довлеет.
Я пришел
приунывший и растерянный — опять мне не доверяют! Вечером встал на молитву,
вычитал правило и начал поклоны класть. Чувствую — ноги, будто свинцом налились
— тяжелые, еле сгибаются. Спину ломит, плечи болят, мышцы ноют. Тяжело. Что
такое? — думаю. — Еще вчера по 500 поклонов отбивал с легкостью, а сегодня и
три — с трудом.
Спросил
Дионисия. Он сказал: те 500 поклонов ты делал по гордыне да по своеволию, как
этакий супермен, и потому тебе легко было. А эти три — по послушанию, как
простой чернец, поэтому тебе и трудно.
Я спросил
Тавриона. Он сказал: то же самое и во время поста. Если человек голодает по
своей воле — только плоть противится ему, только естество. А если он к тому же
начинает этим гордиться — лукавый еще ему и поможет: человек практически совсем
может отказаться от еды. Когда же он постится во имя Господа — уже сам дьявол
восстает на него. Потому что, как писал апостол Павел, «борьба наша не с плотью
и кровью, а с духами злобы поднебесными».
Отец Дионисий
называет меня теперь «монашествующий ковбой», а я его — «ковбойствующий монах».
--------------------------
Почему,
почему уже целую неделю старец не допускает меня к себе? Может быть, он не
хочет меня видеть? Тогда мне здесь нечего делать, и я уеду, уеду! Что я такого
сделал? В прошлый раз я исповедовал ему только помыслы против о. Тавриона, что
он не дает писать мне иконы и, только я заканчиваю работу, сразу прощается со
мной. А о. Дионисий остается у него пить чай. Почему он относится ко мне как к
наемнику, от которого можно отмахнуться? Я тоже учился рисовать у известных
художников, и они часто приглашали нас с мамой в гости и не гнушались моего
общества. Почему отец Иероним тоже меня отвергает? Неужели я всем здесь надоел?
