- Девочка,
если у нас осталось
так мало времени,
я не хочу ссориться.
Пока что, позволь
показать тебе
Киневейн, - он
поднялся, подошел
к окну и, раздвинув
гардины, вернулся
к Эмме. Хотя
она напряглась,
отпрянув от
него, Лаклейн
поднял ее на
руки и понес
через просторную
комнату к балкону.
- Ты
удивишься,
узнав, что Киневейн
все еще принадлежит
мне. Никакого
Уолл-Марта на
его месте.
Снаружи
светила луна,
освещая древние
стены величественного
замка и великолепные
прилегающие
к нему поля. А
по земле стелился
туман, оставляя
после себя
капли росы.
Указав
рукой куда-то
вдаль, Лаклейн
произнес:
- Ты не
можешь видеть
стены, окружающие
эти владения,
но знай, что
пока ты в их
пределах, ты
под защитой.
Ликан
посадил Эмму
на перила, и
она тут же
зацепилась
ногами за мраморный
парапет, хотя
он и так держал
ее за бедра.
Лаклейн
нахмурился
такой ее реакции,
но промолчал.
Вместо
этого он поинтересовался:
- Что
скажешь?
В его
голосе читалась
гордость. И,
совершенно
заслуженно,
владея таким-то
замком. В середине
каменного
фасада, огибая
окна, были выложены
изумительные
узоры «в ёлочку».
Тропинки, как
и задняя стенка
огромного
камина этой
спальни так
же имели схожий
рисунок. Сады
выглядели
просто безукоризненно.
И если остальная
часть замка
декорировалась
в таком же стиле,
то Киневейн
можно было по
праву назвать
образцом роскоши.
И валькирская
сущность Эммы
не могла не
оценить этого.
- Ну и?
– Лаклейн выглядел
выжидающим.
Он хотел, чтобы
замок ей понравился.
Отвернувшись,
Эмма взглянула
поверх верхушек
деревьев на
вышедшую луну.
- Я думаю,
до полнолуния
осталось несколько
дней.
А когда
развернулась,
то заметила,
что он напряженно
сжал челюсти.
Проведя
рукой по запутанным
волосам, она
почувствовала
в них песок.
- Я хочу
принять душ,
- произнесла
она, выглядывая
из-за его торса
и оглядывая
комнату.
Эмма
начала вертеться,
пытаясь вырваться
из его хватки,
и Лаклейн ее
отпустил.
- Я помогу
тебе. Ты все
еще слаба…
- СА-МА!
– выпалила она
и зашагала в
шикарную –
современную
– ванную. Поспешив
закрыть за
собой тяжелую
дверь, Эмма с
ужасом обнаружила
грязь под ногтями.
Сняв,
как оказалось,
ЕГО рубашку
- которую он
же на нее и надел
- Эмма взглянула
на ужасные
шрамы, исполосовавшие
ее грудь, и,
пошатнувшись,
издала невольный
стон. До конца
своей жизни
ей не забыть
взгляд того
вампира в момент,
когда он накинулся
на нее с когтями.
