Она
отчетливо
помнила, как
пожалела о
том, что ударила
его головой.
Как
подумала. - «Теперь
мне конец», -
когда он замахнулся
для удара.
Зачем
она тогда
спровоцировала
его?
Включив
душ, Эмма подождала,
пока вода нагреется,
и ступила под
поток. Смывая
засохшую кровь
с волос, она
наблюдала, как
окрашенные
алым струйки
сбегали вниз.
Все еще дрожа,
Эмма попыталась
сосредоточиться
на мытье.
Три
вампира.
Вода,
кружась, всё
исчезала в
стоке.
Зачем
я спровоцировала
его?
«Но
ты ведь жива?»
Она
должна была
умереть. Но
выжила. Ей удалось
спастись.
Эмма
нахмурилась.
Она
пережила вампиров.
Солнце. А также
нападение
ликана. И все
это за последнюю
неделю. Самые
жуткие кошмары,
терзавшие ее
десятилетиями,
– Эмма прикусила
губу, – становились
чем-то пустяковым?
- Эмма,
позволь помочь
тебе.
Она
быстро вскинула
голову.
- Ты
случаем не
думал приобрести
завод по производству
замков! Я сказала
– сама!
Он кивнул,
соглашаясь.
- Ага,
именно так ты
обычно и отвечаешь,
а я все равно
остаюсь. Так
уж у нас повелось.
Голос
Лаклейна был
спокоен, и хотя
идея казалась
безумной, в
ЕГО словах –
что поразительно
- звучала
рассудительность.
«Уединение?
Его не будет…»
Едва
вспомнив эту
фразу, Эмма
схватила бутылочку
шампуня - ее
бутылочку
шампуня, уже
распакованную
и стоящую здесь,
будто Эмма
собиралась
остаться тут
надолго – и
швырнула в
него. Она метнула
ее с такой силой,
словно та была
кинжалом.
Пригнувшись,
Лаклейн увернулся
от броска, и
бутылочка
вылетела в
соседнюю комнату.
Раздавшийся
грохот разбившегося
стекла показался
Эмме достижением.
Но зачем
она его провоцировала?
Затем,
что это было
здорово.
Он
приподнял
брови.
- Ты
можешь снова
пораниться.
Не
оборачиваясь,
Эмма потянулась
за флаконом
с кондиционером.
- Но
сначала я пораню
тебя.
Когда
она взяла еще
одну бутылочку,
Лаклейн кратко
кивнул.
- Как
знаешь.
Закрыв
за собой дверь,
он подумал,
что ему, похоже,
придется еще
привыкнуть
к тому, что он
не всегда сможет
поступать в
своем доме
так, как того
желает.
Заметив
бесценное
зеркало, которое
она разбила,
Лаклейн вспомнил,
что оно находилось
в Киневейне
веками и могло
быть самой
древней вещью,
сохранившейся
с тех времен.
Но лишь
пожал плечами.
По крайней
мере, к Эмме
возвращались
силы.
Вот
уже пятнадцать
минут Лаклейн
мерил коридор
шагами. Прислушиваясь
на тот маловероятный
случай, если
она его позовет,
он размышлял,
как уговорить
Эмму снова
попить из него.
Если его кровь
делала ее сильнее,
тогда она получит
ее в избытке,
и он за этим
проследит.
