Одного
этого оказалось
достаточно,
чтобы он нашёл
силы взять
себя в руки.
Подойдя
к машине, Лаклейн
распахнул
заднюю дверь,
уложил Эмму
на сидение -
нежно убрав
волосы, чтобы
не мешали - и
захлопнул
дверь. Быстро
усевшись на
водительское
место, он рванул
по скользким
дорогам в сторону
Киневейна,
ежесекундно
оглядываясь
назад. Его охватил
ужас, когда
спустя полчаса
её раны так и
не начали заживать.
Из них продолжала
сочиться кровь,
хотя к этому
времени они
должны были
бы уже затянуться.
Не
сбрасывая
скорость, Лаклейн
прокусил вену
на запястье
и, потянувшись
назад, прижал
его к её губам.
— Пей,
Эмма.
Она
отвернулась.
Он ещё один
раз прижал
руку к её рту,
но Эмма снова
отказалась,
сжав зубы. Но
без его крови
она могла умереть.
Лаклейн
был так занят,
ненавидя её
природу, что
даже ни разу
не задумался
о том, как его
воспринимает
она.
Съехав
на обочину и
остановившись,
он протянул
руку назад,
засунул пальцы
ей в рот и разжал
зубы. Когда
его кровь попала
ей в рот, Эмма
не смогла с
собой совладать
- закрыв глаза,
она вцепилась
в его руку и
принялась
жадно пить.
Раны тотчас
же прекратили
кровоточить.
И когда она
потеряла сознание,
Лаклейн вновь
сорвался с
места.
Поездка
в Киневейн
превратилась
для него в новую
разновидность
ада. Проведя
рукой по лбу,
Лаклейн вытер
пот. Он понятия
не имел, нападут
ли на них снова
и откуда ждать
очередную
атаку. Не знал,
была ли Эмма
достаточно
сильна, чтобы
выжить после
таких ран. И
как она поняла,
что должна
бежать от них?
Он чуть
не потерял её
на четвертый
день после
того, как нашел…
Нет,
он чуть не отпустил
её, позволив
им забрать её
в Хелвиту —
которую сам
так и не смог
найти. Он обыскал
всю Россию в
поисках нее,
и, возможно,
даже почти к
ней подобрался,
когда на него
тогда напали
вампиры, захватив
в плен.
Подобраться
так близко,
чтобы в конце
концов потерять…
Теперь Лаклейн
знал, что сделает
всё, только бы
удержать Эмму.
Он сможет
справиться
с болью и воспоминаниями
о пытках, потому
что сегодня
увидел, насколько
она отличается
от остальных
вампиров. Её
внешность,
движения — всё
было другим.
В отличие от
них, её натуре
не была свойственна
агрессия и
желание убивать.
Для неё — а теперь
и для него —
кровь являлась
жизнью.
Едва
она закончила
пить, как раны
Эммы начали
сразу же заживать.
Значит, он мог
поддерживать
её.
