Сила
наполнила его.
Причинили
вред. Защитить.
Вампир
поменьше ростом
зашипел:
— Она
его пара! — за
секунду до
того, как Лаклейн,
напав, располосовал
его когтями.
Разорвал и
разрезал его
тело на куски,
одновременно
отбивая удары
второго вампира.
Туман
превратился
в проливной
жалящий дождь,
повсюду ударяли
молнии. Лаклейн
свернул голову
вампира, оторвав
её от тела, а
затем занялся
демоном. Тот
был силён, но
серьезные
травмы все-таки
получил. В очередном
маневре ликан
безошибочно
погрузил свои
когти в раны
демона, когда
тот нацелился
на его ногу.
Краем глаза
Лаклейн видел,
как Эмма, пытаясь
освободиться,
боролась с
третьим вампиром.
Перевернувшись
под ним на спину,
она со всей
силы ударила
его головой.
Взревев
от боли, враг
располосовал
её грудь, оставив
глубокие раны,
из которых на
землю хлынула
кровь. Лаклейн
зарычал и бросился
на демона, который
не давал ему
подойти к Эмме.
Один взмах
когтей отделил
голову от тела,
и две части
полетели в
разные стороны.
Последний
оставшийся
в живых вампир
- уже подобравшись
к Эмме - в ужасе
уставился на
ликана. Оцепенев,
враг, казалось,
был слишком
потрясен, чтобы
переместиться.
Лаклейн размахнулся
для последнего
разящего удара,
и увидел, как
Эмма зажмурилась.
Избавившись
от вампира, он
упал рядом с
ней на колени.
Она открыла
глаза - словно
ничего не могла
с собой поделать
- и, моргая, уставилась
на него, поражённая
его обликом.
Больше шокированная
им, чем своей
раной или
нападением.
Пытаясь вернуть
самообладание,
Лаклейн понял,
что она, давясь
собственной
кровью и дождём,
старается
что-то сказать.
И всё это время
продолжает
от него отползать.
Ещё
совсем недавно
Эмма бежала
ему навстречу,
но, увидев таким,
какой он есть,
начала его
опасаться.
Не обращая
внимания на
слабое сопротивление
Эммы, он сгрёб
её в объятия
и, глубоко дыша,
яростно затряс
головой.
— Я не
причиню тебе
вреда, — сказал
он низким,
надтреснутым
и — как сам
прекрасно знал
— неузнаваемым
голосом.
Дрожащей
рукой Лаклейн
разорвал то,
что осталось
от её блузки,
и, когда дождь
смыл кровь и
грязь, смог
увидеть раны,
безжалостно
рассекавшие
её нежную кожу
до самых костей.
Прижав Эмму
к себе, он зарычал,
чувствуя жгучую
потребность
снова убить
этих вампиров.
От его рыка
она застонала,
и по её щекам
потекли розовые
слёзы, смешиваясь
с дождём.
