Освещающие
их дорогу фонари
делали синяки
на бледной
коже ее шее
еще заметнее,
заставляя
Лаклейна вздрагивать
при каждом
взгляде на
них.
Если
бы тогда он
вовремя не
пришел в себя,
то мог… убить
ее. И так как
причины собственного
поступка были
ему не ясны -
он не мог гарантировать,
что подобное
не повторится
или что она в
безопасности
от него...
Вдруг
какой-то писк
заставил его
насторожиться.
Нагнувшись
к приборной
доске, Эмма
кивнула на
датчик топлива,
который сейчас
светился красным
и, не сказав
ни слова, указала
ему на съезд
с шоссе. Она
все еще молчала,
и он прекрасно
знал, это потому,
что ей больно
говорить.
Сидя
за рулем этой
машины – кажущейся
ему теперь
слишком маленькой
– Лалкейн чувствовал
себя растерянным
и беспокойным.
Да, он перенес
муки ада, но,
черт бы всё
побрал, как он
мог едва не
задушить свою
пару - неважно
в каком состоянии
при этом был
- если все о чем
мечтал до этого
- найти ее?
Как
мог так поступить
с той, кто была
его спасением?
Сейчас
не имело значения,
что он еще не
сделал Эмму
полностью
своей. Важнее
было другое
- если бы он не
нашел ее, не
оказался рядом,
и она своими
ласковыми
словами и нежными
прикосновениями
не уняла его
боль, он бы все
еще находился
в том переулке,
поглощенный
пучиной безумия.
И чем
он ей отплатил?
Превратил
жизнь в ад.
Съехав
с шоссе, Лаклейн
заметил автозаправку.
И свернув на
стоянку, припарковался
перед колонкой
подачи горючего,
на которую
указала Эмма.
Как только он
заглушил мотор,
она тут же вытащила
те штуковины
из ушей. Лаклейн
хотел было
что-то сказать,
но Эмма, посмотрев
вверх, вздохнула
и выставила
руку, тем самым,
прося дать ей
кредитку. Лаклейн
так и сделал,
а затем прошел
вместе с ней
к колонке, чтобы
посмотреть,
как нужно заправлять
бензобак.
Пока
они ждали, он
решился сказать.
– Я хочу поговорить
с тобой о том,
что случилось.
– Забыто,
- Эмма махнула
рукой. Ее голос
прозвучал
хрипло, противореча
этому нелепому
заявлению.
Резкий свет,
исходящий от
заправки, позволил
рассмотреть
ее правый, налитый
кровью глаз.
Она должна бы
быть сейчас
в ярости. Так
зачем сдерживается?
- Почему
ты мне все не
выскажешь или
не накричишь?
Не выплеснешь
на меня свою
злость?
- Ты
спрашиваешь,
почему я не
иду на конфликт?
- тихо поинтересовалась
она.
- Да,
именно так, -
ответил Лаклейн.
Но, заметив ее
взгляд, тут же
пожалел о своем
вопросе.
