Боб медленно кивнул:
— Н-да… Дело знакомое. Но у тебя ж не обязательно так должно быть, Лу! Отец мог бы тебя в школу отправить. Ты б уже врачебную практику себе заимел.
— Ну… — помялся я, — с Майком были неприятности, папа остался бы один и… В общем, наверно, Боб, у меня просто душа не лежала к медицине. Там же, знаешь, много учиться надо.
— Чем-нибудь другим мог бы заняться — ты же, сынок, до банкротства сильно недотягиваешь. За этот участок мог бы отхватить целое состояние.
— Ну да, только… — Я умолк. — В общем, если по-честному, Боб, я уже думал лагерь тут сворачивать, только…
— Что, Эми не хочет?
— Я у нее не спрашивал. У нас такая тема не возникала. Но мне сдается, не понравится ей.
— Тогда, — медленно произнес он, — плохо дело. Вряд ли ты… Нет, это не по тебе. Никакой мужчина в здравом уме не откажется от Эми.
Я слабо кивнул, словно принимал комплимент: согласился, что от нее отказаться не смогу. Как бы я к ней ни относился, кивок дался мне легко. Снаружи-то Эми — всё с плюсом. Умная, из хорошей семьи, а у нас такое соображение играет очень большую роль. Мало того. Когда Эми шла по улице, вертя круглой попкой, выставив грудь вперед, а подбородок не выпячивая, все мужчины до восьмидесяти просто слюной истекали. У них багровели рожи, они забывали дышать, и отовсюду доносились шепотки: «Ох, вот бы мне такую».
Я ее ненавидел, но это не мешало мне ею гордиться.
— Боб, ты хочешь от меня избавиться? — спросил я.
— А что, похоже? — ухмыльнулся он. — Я, видать, чего-то передумал, пока дома в постели валялся. Не мое дело, а все равно интересно. Лежу и думаю, как меня зло пробирало, когда надо поддаваться тому, чего терпеть не могу, да вот черт, я ж ни к чему другому-то и не приспособлен — только к тому, чем и так занимаюсь. Вот я и подумал: такому, как ты, это, наверно, стократ трудней. — Он криво усмехнулся. — На самом деле я так прикидываю, Лу, что из-за тебя так думать начал. Ты же первый об этом заговорил.
Я сделал вид, что не понял, потом ухмыльнулся:
— Я ничего плохого не хотел. Это у меня шутки такие.
— Еще бы! — с легкостью согласился он. — У всех своя спиц-цы-фика. Я просто решил, может, тебе седлом спину натерло, вот ты и…
— Боб, — сказал я. — О чем Конуэй говорил с тобой в Форт-Уорте?
— Ох же ж ч-черт… — Он встал и хлопнул себя шляпой по бедру. — Да я уж и не помню. Ну, мне, наверное, пора…
— Он тебе что-то сказал. Или сделал, и тебе не понравилось.
— Думаешь? — У него поднялись брови. Потом опустились. Боб хмыкнул и надел шляпу. — Не стоит об этом, Лу. Ничего важного, и уже все равно никакого значения не имеет.
