— Я вам скажу, что́ сам всегда делаю, — сказал я. — Варю лук, а в воду потом давлю большой лимон. Ну, может, средний, а потом еще маленький, если…
— Лу! — резко сказал он.
— А? — ответил я.
— Я ценю твои сантименты — твой интерес, — но вынужден просить тебя перейти к делу. Что ты вообще хотел мне сказать?
— Ой, да это не…
— Лу, прошу тебя!
— Я тут вот чего подумал, — сказал я.
И рассказал ему. То же самое, о чем спрашивал Ротман. Только своими словами — эдак врастяжечку, медленно и неуклюже. Пусть помучится. Не все ж ему переживать из-за следа от спустившего колеса. А вся красота в том, что ему только и остается переживать.
— Господи, — вымолвил он. — Это ж у нас под самым носом, а? На видном месте лежит, если правильно смотреть. Это же так просто и ясно, что обязательно проглядишь. Как ни верти, а он должен был ее убить только после того, как сам умер. После того как уже не мог!
— Или наоборот, — сказал я.
Хендрикс вытер лоб — разгорячился, хоть врача вызывай. Ловить старого простака Лу на следах — это одно. Тут он спор. А моя версия просто его ошарашила.
— Ты понимаешь, что это значит, Лу?
— Ну, не обязательно это, — сказал я, кидая ему спасательный круг. После чего изложил про странные смертельные случаи то, что уже излагал Ротману. — Вероятно, так все и было. Из тех дико странных чудес, которые никто не может объяснить.
— Ну да, — сказал он. — Разумеется. Неизбежно — оно. А ты… э-э… больше никому об этом не говорил, Лу?
Я покачал головой:
— Мне самому только недавно взбрело. Конечно, если Конуэй еще будет кипятиться, когда вернется, я…
— Я б, наверное, не стал, Лу. Я вообще думаю, это будет крайне, крайне неразумно.
— В смысле, надо Бобу сперва сказать? Так я и собирался. Через голову Боба я б ни за что.
— Нет, Лу, — сказал он. — Я не об этом. Бобу нездоровится. Он и так от Конуэя довольно схлопотал. Мне кажется, не стоит его лишний раз нервировать. Тем паче если оно, сам говоришь, без последствий.
— Ну, — сказал я, — если это ничего не значит, то чего б…
— Давай оставим это между нами, Лу, — хотя бы на пока. Тихо посидим, посмотрим, что будет. В конечном счете, что мы еще можем? У нас есть за что зацепиться?
— Не очень, — ответил я. — Считайте, и не за что.
— Вот именно! Даже я бы лучше не выразил.
— Я вам скажу, что́ можно сделать, — сказал я. — Не очень трудно ведь будет собрать всех мужчин, которые к ней ходили. Их, наверно, человек тридцать-сорок всего, раз девица она была не из дешевых. Мы с Бобом — наши все — их бы собрали, а вы…
