Видели б вы, как его по́том прошибло. Устроить облаву на тридцать-сорок состоятельных горожан — конторе шерифа раз плюнуть. Изучать же показания и предъявлять обвинения придется ему. А когда он с этим покончит, покончено будет и с ним. Его после этого не выберут и городским собаколовом, пусть даже шрапнель из ушей полезет.
Хотя на самом деле мне хотелось, чтоб он этим занимался, не больше, чем ему самому. Дело закрыто, защелкнулось прямо на шее Элмера Конуэя, и чертовски неплохо было бы его больше не трогать. А раз так, да и время к тому же было к ужину, я разрешил Хендриксу меня убедить. Сказал, что у меня насчет такого соображалка не работает и я ему очень благодарен за то, что мозги мне вправил. На том все и закончилось. Почти.
Перед уходом я все-таки дал ему рецепт от кашля.
К машине я шел прогулочным шагом, насвистывая; думал о том, какой славный все-таки у меня получился денек и с каким наслаждением я буду о нем рассказывать.
Через десять минут я разворачивался обратно к городу на Деррик-роуд.
Сам не знаю зачем. Хотя нет, знаю. Только с ней я мог бы поговорить, и она бы меня поняла. Но я знал, что ее там уже нет. И никогда больше не будет — ни там, ни где. Ее больше нет, и мне это известно. Поэтому… сам не знаю зачем.
Я поехал обратно в город, обратно к ветхому двухэтажному дому с сараем, где пищат крысы. И один раз сказал по дороге:
— Прости меня, детка. — Вслух сказал. — Ты никогда не узнаешь, как мне жаль. — А потом добавил: — Ты же понимаешь, правда? Еще пара месяцев — и я бы не смог остановиться. Я бы всю власть над собой утратил и…
О ветровое стекло слабо ударилась бабочка и опять упорхнула. Я ехал дальше и насвистывал.
Еще какой славный денек у меня получился.
Дома почти закончились припасы, и я остановился у магазина, кое-что купил — в том числе стейк на ужин. Приехал домой, закатил себе целое пиршество — и съел все подчистую. Витамины работали как надо. Да и все прочее. Я ждал Эми с нетерпением. И очень ее хотел.
Я вымыл и вытер посуду. Шваброй прошелся по кухонному полу — стараясь затянуть эту работу как можно дольше. Выжал половую тряпку, развесил на задней веранде, опять зашел в дом и посмотрел на часы. Стрелки будто примерзли к месту. Еще по крайней мере пара часов — только тогда она осмелится выйти из дому.
Работы мне больше не осталось, поэтому я налил кофе в чашку побольше и отнес ее в папин кабинет. Сел за его стол, закурил сигару и окинул взглядом полку с книгами.
