В это время на крыше
автомобиля неподвижно распласталось задебелевшее тело лесной бабы,
увеличившееся в объеме до размеров добропорядочной пенсионерки. Баба утробно
похрюкивала, словно после чрезмерно обильного обеда. Леший, пощипывая себя за
ухо, висел прямо над ней.
— Ну, что, потешилась
ноздря поросячья? — брезгливо спросил он. — Теперь мой черед, сгинь из-под
руки.
Баба тяжело вздохнула,
прильнула напоследок к металлической крыше, потом резко от нее оттолкнулась и,
взмыв вверх, взгромоздилась на спину к лешему. Тот пошатнулся в воздухе,
скрипнул зубами, но сдержал равновесие и взялся делать пассы руками в сторону
автомобиля. Вокруг заклубилось туманное облако, оно становилось все гуще и гуще
и наконец совсем поглотило в себе черное блестящее тело «BMB»…
Пинцет едва-едва начал
приходить в себя, когда вдруг что-то случилось с дорогой. Сначала резко
потемнело, так что дороги вовсе не стало видно, потом появился свет, но
какой-то неестественно-рассеянный и словно неживой. За окнами исчезли деревья,
поле, да и вообще все исчезло: машина сейчас двигалась по какому-то пестрому
искусственному ковру, в зеленых, голубых и коричневых разводах. Мелькали
какие-то странные, смутно знакомые слова, написанные прямо на поверхности
ковра: Киров… Березняки… Серов… Тобольск… Туруханск…
— Смотри, змейка голубая
вьется, — с глупой ухмылкой прошлепал губами Мурзила, — а над ней написано
«Нижняя Тунгуска». Это речка такая. Я в атласе видел.
— Какой атлас? Что за
хренотень? — чувствуя, что теряет рассудок, выдавил из себя Пинцет.
— Атлас по географии, я у
брата моего видел, — еще шире растянулся в улыбке Мурзила. — Мы, кажется,
сейчас по этому атласу и едем.
— Что-о-о? — прохрипел
Пинцет, а в следующее мгновение чудовищной силы удар вытряхнул их обоих из
автомобиля наружу и уложил в глубокий голубой мох…
Первым поднялся на ноги
Мурзила. Он осмотрелся, ошалело поглядел на родной «BMB»,
намертво застрявший меж двух огромных древесных стволов; на глухо смыкающиеся
высоко вверху кроны деревьев, так что небо сквозь них едва-едва просматривалось
и тихо по-собачьи заскулил.
— Где дорога? — спросил
только что поднявший голову со мхов Пинцет. — Где эта хренова дорога?
Дороги не было и быть не
могло. Вокруг расстилалась глухая первозданная тайга, и до места падения
Тунгусского метеорита оставалось всего-то каких-нибудь сто верст…
* * *
До города леший дотянул уже
с трудом, баба настолько потяжелела, что даже четырем табунам скакунов нести ее
стало не по силам. «Это ж надо так перебрать гадости человеческой? — глухо
ворчал леший. — А в них-то самих сколь дрянца этого вмещается? Силы лесные! Вот
тебе и худое слабосильное племя!» Когда внизу промелькнули корпуса двух
технических лицеев, леший наконец сдался.
