Жена в слезы:
— Да разве ж можно на
могиле плясовую заводить? Грех-то какой удумал? Совсем с ума тронулся.
Образумься!
Отчего-то сильно ее
испугало это мужнино откровение — опомниться не могла. А Петр Петрович
ощетинился, зарычал на свою половину:
— И ты туда же, старая?
Нет, что бы мужа поддержать. А, ну, тебя!
Он резко отвернулся к стене
и нарочито громко засопел…
Утром Петр Петрович от чая
демонстративно отказался, даже на кухню не вышел. Жене ни пол слова — обиделся.
Как из подъезда выходил, чей-то черный кот из-под скамейки под ноги кинулся и
шмыг внутрь. Петр Петрович поперхнулся, плюнул через левое плечо и еще более
помрачнел: в приметы хотя особенно и не верил, но котов черных по старой
привычке чурался. «Вот ведь шельмец, — проворчал он, — и без тебя тошно, куда
прешь?» Но кота уж и след простыл; умчался куда-то вверх по этажам, туда где
остывал без дела в белой фарфоровой чашечке не тронутый Петром Петровичем чай.
День прошел как обычно, но
к концу смены вызвал Петра Петровича к себе начальник цеха. Рассматривал долго,
сидя за начальственным столом, теребил ручку, и вроде бы заметил Петр Петрович
в этом взгляде некоторое удивление и досаду. А начальник меж тем встал, подошел
совсем близко и носом повел, как гончий пес — обнюхал, одним словом.
— Что это ты, Петр, —
спросил с укоризной, — столько лет держал себя в руках, замечен не был, а тут —
на тебе — напился в зюзю на рабочем месте, да еще и дебоширил?
— Кто напился? — опешил
Петр Петрович.
— Да ты! Имей совесть
признаться — строго продолжал начальник и зачем-то указал рукой на висящий на
стене портрет Президента страны. — Не знаю прямо, что с тобой делать?
В первое мгновение Петру
Петровичу стало непонятно, ему ли все это говорится или самому Михаилу
Сергеевичу, с сомнением сквозь тонкие золотые очки вглядывающемуся в
необозримое российское пространство: не велико ли, мол, по цивилизованным
европейским меркам? Однако, дошло до Петра Петровича: ему сказано, кому же еще?
Кто ж так запросто замахнется на главу Великой, покамест еще, Державы?
— Да не пил я, —
растерянно промямлил Петр Петрович, — вы же знаете, я ни-ни на работе.
— Да знаю я, — махнул рукой
начальник, — поэтому и удивился, не скрою. И не поверил бы, если бы не
партийный ответственный человек об этом рассказал. Тут уж нельзя не поверить.
«Колька, шельма, — тут же
догадался Петр Петрович, — точно Колька». Кровь прилила ему к голове и
застучала в висках.
