Сперва хлебный шарик
танцевал как попало – непонятно было, что думать. Потом Тимка сообразил: у
него просто дрожат руки. Пришлось сделать над собой усилие, унять дрожь, крепче
ухватить нитку. Тогда шарик вовсе остановился. Но вот вроде рука почувствовала
движение…
Ему хотелось
зажмуриться и ни на что не смотреть – ни на хлеб ни на фотографии. Но как
только Тимка прикрыл глаза, перед ним тут же побежали поезда, перелески, поля с
высокими стогами… Он попросту засыпал на стуле. Ни за что б не поверил, что
может спать, не узнав, жив ли папа!
Тимка вздрогнул,
когда нитку в его руке повело из стороны в сторону – поперек, «как лежит
покойник». Он чуть не свалился со стула от сильных чувств. Прадедушка, перед
лицом которого из стороны в сторону покачивался хлебный шарик, взглянул на
правнука с осуждением – мол, говорила тебе бабуля, чтобы ты этим не занимался!
Небось, ей не меньше хотелось узнать, вернется ли ее муж живым с войны. А вот
выдержала, не стала «пытать судьбу»! Человек своим чувствам господин: во что
верит, того надо крепко держаться…
- Прости, прадедушка, –
вслух сказал Тимка. – Только я, раз уж начал, спущу хлебушек еще… Всего три
разочка, не больше!
Надо было проверить
действие хлеба на бабушке, маминой маме, пропавшей в молодости в далекой
Сибири. Потом на ком-нибудь из живых… А потом будет самое страшное – узнать про
папу!
Вот оно, юное
бабушкино лицо. Глаза не только грустные, а еще как будто и удивленные: что,
мол, со мной случилось, почему так несчастливо сложилась жизнь? Ведь я любила,
а меня бросили. И потом еще это дерево, рухнувшее как раз в тот момент, когда
мы с подружкой измеряли ширину делянки… Если бы не оно – будь спокоен, я
дождалась бы твоего дедушку! Уж я бы сама его разыскала, коли он начисто про
меня забыл…
- Искать трудно, –
покачал головой Тимка.
- Когда любишь, найдешь,
– беззвучно пообещали бабушкины губы.
- Значит, и я?..
- А то как же… И вот еще
что: разыщи уж кстати и деда…
- Я его никогда не знал!
– встрепенулся Тимка. – И потом, сначала мне надо найти папу!
- Одно с другим вяжется,
– загадочно сообщила бабушка.
- Лучше скажи, что ты
знаешь о папе?..
Но она уже снова
закаменела лицом, как до разговора, и выглядела теперь не больше чем
фотографией. Тимка опустил на уровень снимка иглу с хлебной насадкой. Ну надо
же – тоже качается поперек!
Теперь наступила
очередь живых. Закусив губу, Тимка подвел свою удочку к общему семейному снимку
и задержал возле маминого лица. Через секунду хлебный шарик подпрыгнул
вверх-вниз, как «растут и ходят живые». Перемещая его к лицу бабули, а после к
своей собственной счастливой физиономии, Тимка вновь и вновь убеждался –
качается вверх-вниз!
