Юстиниан
снисходительно усмехнулся:
— Оставаясь с
отцом, ты все равно живешь со Христом. От тебя же никто не требует отречения.
Просто уязвляется твоя душа, не имея возможности исполнить свое хотение. Вот
если бы любовь к отцу требовала отречения от Христа, тогда надо было бы
выбирать между любовью к Богу и любовью к родителю. Для христианина выбор ясен,
потому как он помнит: «Кто возлюбит отца или матерь более Меня, не достоин
Меня».
На какое-то
время Юстиниан замолчал, а потом снова продолжил:
— Вспоминаю,
как в отроческие годы, слушая на Страстной неделе чтение Евангелия, я всем
сердцем негодовал на мучителей Христа. «Почему же, — думал я, — Он,
повелевающий бурями, не разметал в пух и прах своих преследователей?! Не стер
их в порошок! Ведь как было бы хорошо, если бы Христос, поразив своих
противников, воссел бы на трон Давида, мудро управляя всем миром, наказывая
злых и поощряя добрых». Но потом, когда повзрослел, я понял, что через Свою смерть
Господь сделал гораздо больше, Он победил диавола, победил саму смерть. В
каждом возрасте приходит своя мера понимания. Но даже теперь я все равно не
могу понять: почему, воскреснув, Он не явился первосвященникам, не явился
Пилату, Своим мучителям, чтобы показать им всю несправедливость их деяний,
подлость и злобу их ничтожных душ? Представляю, как бы они, корчась от страха,
ползали в ногах у Христа, умоляя о пощаде. Они, которые не верили во Христа,
теперь бы наверняка поверили и покорились Ему. Ведь согласись, Иоанн, что это
было бы справедливо и назидательно для других. Но Христос почему-то этого не
сделал.
— Я думаю, —
сказал взволнованно Иоанн, — Христос не явился Своим мучителям по той же
причине, по которой Он все же явился отрекшемуся от Него Петру и не верившему в
Его воскресение Фоме. Ведь и Петр, и Фома любили Христа и жаждали встречи с
Ним. Если бы воскресший Христос явился Своим гонителям в Своем Божественном
величии, они бы тоже покорились Ему. Но покорились бы только из страха, а там,
где страх, там нет любви. Без любви нет спасения.
— А разве не
страх нужен людям? Ведь именно страх управляет всей жизнью, а не заповедь
любви. Страх неотвратимого наказания, на котором зиждется заповедь Моисея: «Око
за око, зуб за зуб». Только эту заповедь и можно назвать справедливой. Я,
василевс ромеев, поставлен Богом, чтобы уберечь царство от внутренних смут и
защитить от внешних врагов. И мне для этого необходима сильная армия. На
содержание армии нужны деньги. Все подданные моей империи хотят жить в мире, и
все надеются, что василевс их защитит. Но при этом ни один подданный не хочет
добровольно и честно платить налоги. Мне приходится силой и принуждением
собирать эти налоги, предавая наказанию нерадивых. И вот для моих подданных я —
кровожадный зверь. Если же я начну проявлять к ним любовь и прощать, то завтра
эта любовь обернется бедствием для них же самих. И они все равно будут платить
налоги, но уже сарацинам или болгарам. Так что же, ты считаешь, надо делать василевсу:
править по законам Ветхого Завета и сохранить государство или жить по заповедям
Христа и окончательно погубить государство на радость всем его врагам?
