Юстиниан
торжествующе смотрел на Иоанна, видя его смятение и растерянность.
— Не смущайся,
Иоанн, на этот вопрос ни у кого нет ответа. Законы неба на грешной земле
бессильны. Может быть, только после Второго Пришествия Христа, когда сатана
будет окончательно побежден, эти законы обретут свою силу на новой земле и под
новыми небесами, а пока по ним жить невозможно.
— Но ведь ты
сам, Юстиниан, знаешь, что было немало людей, которые жили по этим законам
Христа, и Церковь прославила их святые подвиги.
— Знаю, Иоанн.
Но я знаю и то, что они не управляли этим миром, а, наоборот, противопоставили
себя ему. Иные, не приняв законов этого мира, стали мучениками за Христа,
другие, бежав от этого мира, жили в пустыне, стяжав себе подвиг молитвы и
аскетизма. А что делать мне, василевсу, куда бежать? Мне как человеку нетрудно
быть добропорядочным христианином: молиться, поститься, посещать службы,
подавать милостыню, не красть, не прелюбодействовать. И всего этого и
придерживаюсь от своей юности, подавая добрый пример своим подданным. Но вот я
пришел из храма во дворец, и мне снова придется править этим греховным миром, и
я опять буду заменять заповеди Христа ветхозаветными заповедями «око за око». И
мне снова придется лить кровь человеческую. Ты же сам недавно видел, Иоанн, что
это за люди. Сегодня охлос ликует, наблюдая состязание колесниц, а еще три века
назад он ликовал, наблюдая, как звери на арене терзали христиан. Я уверен, что
многие из тех, кто в восторге кричал: «Осанна, осанна Сыну Давидову», через
несколько дней так же самозабвенно кричали: «Распни, распни Его!» Им, как и
многие века назад, нужны только хлеб и зрелища. И вот этими людьми мне нужно править.
— Трудно
возразить тебе что-либо, — печально молвил Иоанн. — Управлять несовершенным
миром с помощью совершенных евангельских законов действительно представляется
невозможным. Но все же я питаю твердую уверенность, что заповедь «око за око»
никого не спасает, а Христова заповедь спасает. Еще я верю, что приближать этот
мир к евангельской правде — возможно и даже должно для правителя. Поэтому
христианский правитель, как мне представляется, должен всей душой стремиться
прежде всего к справедливости.
— Как ты
наивен, Иоанн! В своем стремлении управлять миром по евангельским заповедям
такой государь погубит не только себя, но и свою империю. Произойдут
государственные перевороты, нестроения, междоусобные войны, нашествия
иноплеменных. Потомки скажут: этот святоша спасал свою душу, но был плохим
правителем, потому что загубил свою страну.
