Вокруг кафизмы
василевса выстроились гвардейцы в золотых шлемах и золотых нагрудниках. И руках
у них были копья и секиры.
Юстиниан
высвободил свою руку из-под полы мантии и осенил крестным знамением противоположные
центральные трибуны, потом повернулся и осенил крестом трибуны справа и таким
же образом слева.
Трибуны
голубой фракции запели «Отче наш», и весь ипподром стал подпевать. Когда
закончили петь молитву Господню, зеленая фракция запела «Богородице Дево,
радуйся», и опять зрители мощно подхватили молитву.
Юстиниан вынул
белый носовой платок и выбросил его со своей кафизмы на арену. Тут же ворота в
промежутке между трибунами распахнулись, и оттуда под рев зрителей вылетели
четыре колесницы, притом в каждую была запряжена четверка лошадей. Сбавляя
немного скорость лишь на поворотах, колесницы понеслись вдоль края арены. Шум
трибун нарастал, и Иоанн, к своему удивлению, расслышал среди этого гвалта
слова молитв к Святой Троице, ко Христу, к Богородице и к различным святым.
На середине
арены стояла высокая золотая подставка, на которой Иоанн разглядел семь больших
страусовых яиц. Феофан пояснил, что в каждом забеге участвует по четыре
колесницы, выбранные по жребию, которые должны проскакать восемь кругов. По
окончании очередного круга одно яйцо убирают, так что число кругов хорошо видно
и колесничим, и зрителям. После каждого забега префект города, одетый в
праздничную тогу, вручал победителю корону и пальмовую ветвь. После четырех
забегов наступил перерыв. Расторопные слуги стали разносить народу бесплатное
угощение от императора: хлеб, пироги, овощи и рыбу. Сам василевс после раздачи
даров удалился обедать вместе со знатными сановниками. А на арену развлекать
зрителей вышли мимы, акробаты, фокусники и танцоры. После перерыва Юстиниан
вернулся в свою кафизму, и ристания возобновились. На втором заезде неожиданно
столкнулись две колесницы, что привело зрителей в немалый восторг. Но когда на
последнем заезде одна колесница перевернулась на повороте и вылетевшего из нее
возницу переехала следовавшая за ней колесница, толпа буквально взревела от
восторга. А Иоанн, исполнившись жалости к несчастным колесничим, дал себе
слово, что больше никогда не пойдет ни на какие публичные зрелища. Он потупил
взор и стал молиться. Феофан, увлеченный состязанием, не замечал состояния
своего друга и продолжал возбужденно кричать, умоляя святых апостолов даровать
победу колеснице, за которую он болел.
